"Джон Кац. Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я" - читать интересную книгу автора

Джулиус, однако, с первого же дня облюбовал себе местечко возле
крыльца. Он выскакивал из машины, устремлялся туда и, повертевшись, плюхался
на землю. Вокруг его головы тут же начинало виться целое облако комаров, мух
и каких-то крошечных мошек, норовивших забраться в нос, в глаза и в уши, но
он не обращал на них никакого внимания.
Этот пункт наблюдения чрезвычайно ему нравился. Лежа здесь, он смотрел
на гору Эквинокс, находившуюся в пятнадцати или двадцати милях отсюда, как
зачарованный следил за ястребами, кружившими над долиной где-то далеко
внизу. Мне кажется, его больше всего привлекало, что здесь никто от него
ничего не ожидал, не требовал; он просто существовал, и этого хватало.
Из нас троих Джулиус был более всего склонен к созерцанию, он был
всегда в мире с самим собой и с тем, что его окружало. Этот пес воплощал в
себе тот тип личности, те качества, которыми я хотел бы обладать, но, увы,
не обладал. Не думать ни о чем плохом, не делать ничего плохого, дарить
любовь и счастье...
Внизу, у границы луга, то и дело мелькали какие-то зверюшки - кролики,
лисицы, еноты. Джулиус благожелательно на них глядел. Он был своего рода
Фердинанд Великолепный, только не пудель, а лабрадор - никогда не
преследовал никого из своих сородичей (близких или дальних). Если вблизи
него из зарослей выпрыгивал олень, вид у Джулиуса был удивленный. Шерсть на
его загривке поднималась, он негромко фыркал, давая тем самым понять, что
заметил оленя. Но по большей части, он просто следил, как олени пасутся.
Стэнли именно здесь в горах полюбил гонять мяч и плавать. Я бросал мяч
вниз, и Стэнли мчался за ним, хватал его и, прыгая по склону холма,
возвращался наверх ко мне.
Уже через четверть часа таких пробежек, особенно в жаркую погоду, он
страшно уставал, ронял мяч, устраивался рядом с Джулиусом и засыпал.
Джулиус, наглядевшись на все это сверху, тоже подремывал. Я расчистил его
любимое место, повыдергал росший здесь кустарник, посеял траву, чтобы ему
было удобнее лежать. Теперь это называлось "личный наблюдательный пункт
Джулиуса".
Если я усаживался перед домом, чтобы почитать или полюбоваться видом,
Джулиус подходил и садился рядом. Однако он никогда не был навязчивым, это
тоже следует упомянуть среди его многочисленных достоинств. Он не надоедал
вам; он просто был рядом, и его присутствие дарило вам ощущение покоя и
комфорта.
Стэнли был более озорным, любил разные игры. Ему страшно нравилось
бросаться в речку Бэттенкилл или в ближайшее озеро за своей резиновой
игрушкой - надувным мячом с привязанной к нему веревочкой.
Океан, конечно, не для него, но в пруду он не знал себе равных. Я
бросал его игрушку как можно дальше, и он плыл за ней, словно величавый
фрегат. Пожалуй, так в нем проявлялись черты "земноводной" природы
лабрадоров: голова возвышается над водой, хвост действует как руль, мощные
легкие работают, мокрая гладкая шерсть поблескивает.
Не спуская глаз с плавающего мяча, Стэнли описывал широкий круг, чтобы
подплыть к нему сзади, хватал веревочку и устремлялся к берегу. Он
действовал решительно, сосредоточенный на своей задаче, и я гордился им.
Было у нас и несколько опасных приключений. Однажды, уже в конце зимы,
мы отправились вниз в долину. Там Стэнли помчался по льду озера за брошенным
мячом и провалился под лед. Он пытался выбраться из воды, но его передние