"Елена Катасонова. Ax, кабы на цветы - да не морозы... " - читать интересную книгу автора

наворотила черт знает что: утешала и каялась, клялась и божилась, что Митя
останется Лешке любящим сыном, а я - верным другом... Тьфу ты, дура
несчастная...


***

Он нашел себе жену через два месяца, съездив на море, чтобы
развеяться. Мой низкорослый, с брюшком, рано полысевший Леша мгновенно
оказался пригретым женщиной моих лет (а Мне как раз исполнилось тридцать),
с квартирой, непыльной работой в наших боевых профсоюзах, с родителями в
деревне, что сразу и кардинально (как, впрочем, и профсоюзная деятельность)
решало проблему отдыха, и без детей. Правда, детей у них так и не
получилось, но тогда это было еще неизвестно, и потому Леша сразу, без
всяких там комплексов, бросил нашего Митьку. И когда я, растерявшись - не
скрою! - от такого поворота событий, попыталась воззвать к его отцовским
чувствам - Митька сильно тогда тосковал, грубил мне и учителям, бросался на
каждый звонок к двери, - то услышала в телефонной трубке торжествующее и
злорадное:
- Это тебе нужно, чтобы я с ним встречался!
- А тебе? - удивилась я, но Леша в праведном гневе уже швырнул на
рычаг трубку.
Я все думала над его странной фразой - что же все-таки он имел в
виду? - а потом наша мудрая Валечка (она-то уж давно развелась) все мне
растолковала - у окна, в коридоре.
- Он думает, ты жалеешь, что ушла от него, думает, хочешь его вернуть.
- При чем тут мы? Митька скучает!
- Что - Митька? Чудная ты, Таня... Мужики любят детей, пока любят их
;мам или хотя бы с ними живут. Плюнь! Вырастишь сама, вот увидишь.
И я действительно вырастила своего сына, хотя подростком он здорово
куролесил, и я боялась, что Митя не кончит школу. Но в девятом он вдруг
спохватился, зарылся в тетради и книжки, получил аттестат без троек и с
ходу поступил в геодезический - я просто опомниться не успела. "Наконец-то
перебесился", - вздохнула я и приготовилась передохнуть, но он явился
однажды теплым апрельским вечером, даже, можно сказать, ночью (я, конечно,
все равно не спала), вежливо постучал в мою комнатушку - "Мам, можно к
тебе?" - распахнул настежь дверь, встал на пороге, тощий, длинный, сияющий,
и заявил, что женится.
Нет, не на этой его жене, не на Люсе, которую три года назад привел к
нам в дом, мне на голову, а на первой своей любви - ее звали Галя.
В тот душистый апрельский день ей как раз исполнилось восемнадцать
(ему-то стукнуло аж девятнадцать!), они уже сбегали в загс, им назначили
день регистрации, все у них было окончательно решено, и мои стенания - если
б вздумала я стенать - были тщетны. Митька от счастья трещал как сорока и
мерил, мою восьмиметровую комнату решительными мужскими шагами.
- Нет, мам, ну какие там все бюрократы, жуть!
Мы с Галкой пришли еще в январе, так они даже заявления у нас не
взяли. "Ей, - говорят, - нет восемнадцати. Вот если б была беременность...
И нечего переглядываться: все равно не успеете".
Митька расхохотался, приглашая меня повеселиться с ним вместе над этой