"Валентин Петрович Катаев. Время, вперед! " - читать интересную книгу автора

круглая печать рулевого колеса. Татуировка - туманной пороховой голубизны.
Вчера вечером к Ищенко неожиданно приехала Феня.
Она привезла в подарок рубаху и штаны. Вместо двух поезд пришел в
шесть.
Чем ближе к месту - тем медленнее он шел. Феня совсем потеряла
терпенье. На каждом разъезде долго пропускали составы.
Она провела в вагоне четыре ночи.
Первую почти не спала, волновалась. Вторую и третью - кое-как
вздремнула. Четвертую - снова маялась, - одолел страх. Бог знает куда она
заехала... На край света! И что ее там ждет?
А люди говорили, что четверо суток от Москвы - это еще туда-сюда,
пустяки, не так далеко. Можно проехать десять суток, и то до конца не
доедешь. До конца нужно ехать двенадцать, и где этот конец, где этот
Владивосток?
С ума сойти, какая большая страна!
Встречные составы катили на разъездах мимо окоп сине-ржавую руду.
Крупные радужные обломки шатались на платформах. А попробуй сдвинуть такой
кусочек - не сдвинешь. Чугун.
Встречные катили пустую тару, горы расколотых бочек, обручи, мешки,
рогожу.
Попутные - обгоняли длинными штабелями красного леса, грузовиками,
автобусами, цистернами, пломбированными вагонами с белыми немецкими
надписями - длинными, ладными, не нашими товарными вагонами срочного
возврата в Столбцы и Бигосово...
Новая ветка шла в одну колею. Одной колеи уже не хватало. Начинали
вторую.
Вдоль шаткого полотна лежали желтые вырезки снятой целины. На дне
широких траншей стояли маленькие лошади. Черниговские грабари в мерлушковых
шапках - несмотря на зной - кидали лопатами на телеги свежую почву. Их роба
была сложена и развешена на земляных столбиках, оставленных в середине
каждого окопа.
Позапрошлое лето Феня работала у грабарей. Она знала - столбики служат
мерой вынутого грунта, мерой артельного труда.
Она любила эти столбики. Она думала о них так:
Была степь. Росла трава. Цвели дикие душистые цветы. Сто лет, а может
и больше, стоял в степи бугорок.
Но вот понаехали грабари, поскидали робу, плюнули в ладони, - только
тот бугорок и видели! Одна колонка земли осталась от него посреди траншеи.
И будет она стоять, эта колонка, нетронутым кусочком степи до конца
работы.
Наверху - трава, кустик молочая. Над ними - две бабочки-капустницы.
Бабочки мерцают одна вокруг другой, будто связанные короткой ниточкой.
Срезанная почва блестит вощаными следами лопат. Сверху вниз она
переходит из тона в тон. Сначала черный, как деготь, чернозем. Потом
посветлей, посветлей и, наконец, глина - такая красная, как та охра и
сурик, какими деревенские богомазы при старом режиме писали в церквах
чертей и патагонские языки огненной геенны. Феня ехала в город.
Так и в путаном адресе на мягкой бумажке было написано химическим
карандашом: город такой-то.
Однако люди вокруг уже стали увязывать вещи, торопиться, убирать