"Валентин Катаев. Зимний ветер " - читать интересную книгу автора

санитарная двуколка, в которую Петю и погрузили.
- Ну, Чабан, прощай, - сказал он, засовывая бумаги в полевую сумку.
- Господин прапорщик, - проговорил Чабан с умоляющей улыбкой и даже
осмелился нерешительно, хотя и довольно крепко взять Петю за плечо.
На лице Чабана было написано столько отчаянной, страстной надежды, что
Петя сразу понял: вестовой просится вместе с ним в тыл.
- Ей-богу, ваше благородие, возьмите меня, - проговорил Чабан,
переводя дух от смущения. - Ей-богу, возьмите!
Он даже употребил старорежимное, дореволюционное выражение "ваше
благородие", уже давно отмененное Временным правительством.
- Чудак человек, как же я могу?
Петя всей душой жалел этого человека, такого молоденького,
по-украински красивого и нежного, который должен был немедленно
возвращаться в цепь, получить винтовку и идти в бой, откуда вряд ли уже
вернется.
- Господин прапорщик, вы можете. Вы все на свете можете!
Свято веря в эту минуту во всемогущество прапорщика, Чабан смотрел на
Петю со страстной надеждой.
Петя был совсем не против того, чтобы взять с собой вестового. Сам так
счастливо избегнув смерти, он теперь с радостью готов был спасти от гибели
любого другого человека, своего ближнего, в особенности такого милого, как
Чабан. Вся беда заключалась в том, что при старом режиме раненый офицер мог
взять с собою в тыл денщика, то есть солдата, числившегося в нестроевой
команде, а после революции не мог. Вестовой оставался в части.
"Убьют малого, это уж наверное", - подумал Петя, испытывая какое-то
странное, сложное чувство, похожее на стыд или, во всяком случае,
неловкость от того, что вот он уже спасен и его уже наверняка не убьют, а
если убьют, то не скоро, а вот Чабана так убьют безусловно и, весьма
вероятно, сегодня же днем.
- Ваше благородие, господин прапорщик! - умоляюще говорил Чабан,
держась за колесо, как бы желая удержать двуколку. - Как же вы поедете без
меня? Кто вам по дороге поможет? А я в случае чего и постирать могу и
сготовлю поисты.
- Ладно, - сказал Петя решительно. - Зовите сюда начальника госпиталя.
- Не могу. Не имею права. Не положено, - сказал начальник госпиталя,
приведенный Чабаном. - А впрочем, делайте, как хотите! - прибавил он и
вдруг раздраженно закричал: - Пускай хоть вся армия уезжает! Тем скорее
кончится вся эта революционная петрушка. Вы! Как там ваша фамилия? -
спросил он вестового, подчеркивая слово "вы".
- Чабан, ваше высокоблагородие!
Начальник госпиталя поморщился так, словно поел мыла.
- Можете сопровождать своего прапорщика, но только без аттестата.
Аттестат пусть вам выдаст в тылу воинский начальник, если, конечно, он вас
не арестует за дезертирство.
- Я отвечаю, - сказал Петя покраснев.
- Ну так и отправляйтесь, - сказал начальник госпиталя, - я умываю
руки. Идите вы все к черту!
И громко плюнул.
Двуколка тронулась и въехала в лес, подпрыгивая по корням.
Это был лиственный прохладный лес с бархатисто-серыми стволами и