"Карлос Кастанеда. Особая реальность: новые беседы с доном Хуаном" - читать интересную книгу автора

испанский - я понял это по их разговору.
Вскоре появились дон Хуан и пожилой индеец. Они подошли к грузовику и
уселись рядом с водителем. Остальным это послужило сигналом забраться в
кузов. Бортов у машины не было; когда она тронулась, все ухватились за
веревку, привязанную к крюкам на раме.
Грузовик медленно полз по грунтовой дороге. В одном месте, на крутом
подъеме, он остановился. Все спрыгнули и двинулись следом; но двое парней
тут же вскочили в кузов и уселись на краю, не держась за веревку. Женщины
рассмеялись и стали их поддразнивать. Дон Хуан и пожилой индеец по имени дон
Сильвио шли рядом, не обращая внимания на эту клоунаду. Подъем кончился, мы
снова забрались в грузовик.
Ехали около часа. Сидеть было жестко, весь путь я простоял, держась за
крышу кабины. Наконец грузовик остановился возле каких-то хижин. Уже совсем
стемнело; я разглядел несколько фигур в тускло-желтом свете керосиновой
лампы, висевшей над открытой дверью.
Все слезли с грузовика и смешались с местными. Дон Хуан снова велел мне
оставаться в стороне. Я прислонился к капоту машины. Вскоре ко мне подошли
трое парней. Одного я узнал - видел его четыре года назад на митоте. Он
по-дружески ухватил меня за локти и шепнул по-испански:
- Здорово!
Мы молча стояли у грузовика. Ночь была теплая, ветреная. Где-то
поблизости журчал ручей. Мой знакомый спросил, нет ли у меня сигарет. Я
протянул пачку. В мерцании огонька сигареты глянул на часы: девять.
Вскоре из хижины вышли люди, и парни удалились. Подошел дон Хуан и
сказал, что сумел объяснить мое присутствие. Я пойду вместе со всеми и буду
подавать участникам митоты воду. Он добавил, что мы отправляемся немедленно.
В путь двинулись десять женщин и одиннадцать мужчин. Впереди шел рослый
мужчина лет пятидесяти пяти. Все называли его Мочо, что по-испански значит
"меченый". Он шел быстрым уверенным шагом и нес керосиновый фонарь,
помахивая им из стороны в сторону. Сначала я подумал, что он машет просто
так, но вскоре понял: каждый взмах указывает на какое-нибудь препятствие.
Шли больше часа. Женщины болтали, негромко посмеивались. Дон Хуан и дон
Сильвио возглавляли колонну, я замыкал ее. Я не поднимал голову, стараясь
разглядеть дорогу.
Прошло четыре года с тех пор, как мы с доном Хуаном бродили по ночным
холмам, и я, утратив за это время свою сноровку, то и дело спотыкался и
поддевал камешки ногами. Казалось, я разучился даже сгибать колени: дорога
то резко вздымалась вверх, то проваливалась. Я шумел больше всех и невольно
оказался в роли шута. Всякий раз, когда я спотыкался, кто-нибудь вскрикивал:
"Ой!" - и все смеялись. Один раз камень, вылетевший из-под моей ноги, попал
в женщину, что шла впереди, и та крикнула: "Дайте же бедняге свечку!" - чем
развеселила всех еще больше. Я вконец опозорился, когда, споткнувшись уже не
знаю в какой раз, потерял равновесие и ухватился за соседа; тот едва не упал
и завопил - нарочито громко. Поднялся такой хохот, что все остановились.
Но вот Мочо несколько раз поднял и опустил фонарь видимо в знак того,
что мы пришли. Справа угадывались очертания невысокой постройки. Все
разбрелись кто куда. Я стал искать дона Хуана, но в темноте это было не
так-то легко. Наконец заметил, что он сидит на валуне.
Дон Хуан еще раз повторил, что мое дело - разносить воду участникам
митоты. Он учил меня этому несколько лет назад и, хотя я помнил все до