"Лев Абрамович Кассиль. Огнеопасный груз" - читать интересную книгу автора

Имею назначение от самого главного комиссара [1] всенародного обучения и
просвещения, дети освобожденные ждут, груз крайней важности, такой груз
надо бы по зеленой улице пустить, как на дороге говорят, чтобы везде
зеленый семафор был, путь открытый. Ставьте нас в первую очередь.
А комендант смотрит на меня красными глазами, видно, уже сам ночи три
не спал, сморился человек. И, конечно, сперва слушать не хочет:
- Что такое, тут у меня без вас пробка, четвертые сутки расшить не
можем. Все забито до крайности. Сейчас срочный эшелон к фронту следует,
а вы тут с вашими арифметиками да грамматиками! Подождут ваши дважды два
четыре. Ничего им не сделается. А то завтра прибудет еще вагон с
какими-нибудь сосками, слюнявками да распашонками, и тоже изволь гнать
их без очереди?
Я уж не знаю, как мне на него воздействовать. Только вдруг слышу
сзади голос такой солидный:
- Товарищ комендант, боюсь, что дети не по вашему графику растут.
Если вы ничего не имеете против, я прицеплю этот вагон к своему составу.
Поворачивается и уходит. Посочувствовал, а сам на меня и не посмотрел
даже. Дескать, ничего особенного не сказал. Вот золотой человек!
Побежали мы на пути. И слышу я издали крик возле вагона. Гляжу, стоит
какой-то малый, весь в масле, смазчик должно быть, а Дашутка наша
вцепилась в него и из рук книжку рвет. В чем дело?
Смазчик этот говорит:
- Да отцепись ты, спецовку порвешь! Брысь! Вот жадная!.. Папаша,- это
уж он мне объясняет,- у тебя я там вижу брошюрки какие-то. Неужто жалко
одну на завертку дать? Покурить смерть как охота!
- Слушай, - говорю я ему.- Это не простые книжки. Это научные. Можешь
это понять? Из самой Москвы везем. А ты хочешь на дым пустить. Не
совестно тебе?
Он книжку отдал обратно, поглядел, вздохнул. Ну, Алеша ему бумажку
дал все-таки. Обертка нашлась у пас рваная.
Ну хорошо. Прицепили нас к воинскому составу. Двинулись мы, по
направлению к фронту. Огляделся я, стал свои неты считать, что сгорело,
что порвало, чтобы акт составить. Смотрю, Дарья моя в вагоне совсем уже
обвыкла, прибралась. К фортке бумажные занавески пристроила, венчик,
хитро так вырезанный узорами: кресты, звездочки, цветочки. И картинки
хлебом на стенку приклеила. Посмотрел я на эти картинки, на занавесочки
и обомлел...
- Погоди,- говорю,- это откуда бумагу взяла? Где картинки добыла?
- А это я,- говорит,- тут подобрала, зря валялись. Гляжу, это она из
учебников странички повыдергала. Я сперва было бранить ее, а потом
разобрался - ничего. Это она из тех книжек взяла, которые все равно при
бомбежке порвало.
- Дядя Гурыч, вы не серчайте, - говорит. - Зато видите, как у нас
теперь уютненько! Прямо как у тети или дома у нас, в Козодоевке. Вы пока
стоять там будете, в гости к нам приходите. Ох, мы вас с мамой угостим
как, напечем всего разного! Кулеш по-казацки сделаем, со шпигом, - я
везу. А ноги, дядя Гурыч, обтирать надо. Вон вы сколько грязюки
навозили. За вами не наубираешься. Леша небось сам ноги вытер о солому,
а вы кругом наследили.
Что ж попишешь, хозяйку слушаться надо. Пошел на солому, потоптался в