"Лев Абрамович Кассиль. Огнеопасный груз" - читать интересную книгу автора

твоих не занумеровать.
Кругом меня бомбы рвутся, огонь брызжет, осколки в припляс скачут по
путям. А я возле вагона бегаю, на людей натыкаясь, велю вагон наш с
путей убрать поскорее. Говорю, так и так, мол, у меня особый груз,
взрывчатый. А от меня все пуще шарахаются. Я уже за ними бегу, кричу:
- Стойте! Это я так сказал. Это я от себя для ускорения накинул.
Никакой у меня не взрывчатый! У меня там...
Не успел я договорить, ахнуло громом около меня. Обдало всего огнем,
ударило с маху оземь. Приоткрыл я глаза, светло вокруг, светлым-светло.
И гляжу: горит наш вагон. Пропал груз!
Кинулся я к вагону. По дороге меня еще раз в воздухе перевернуло.
Спасибо еще, что не на рельсы, а в мягкий грунт угодил. Поднялся я,
подскочил к вагону, а там уже Алексей мой действует. В руках у него
огнетушитель шипит, а ногами он огонь топчет. Кинулся и я пламя топтать.
На мне уже спецовка горит, но я сам себя не помню - груз надо спасать.
И что же вы думаете? Отстояли вагон! Хорошо еще, не много загорелось.
Один бок вагона маленько пострадал, дверь вырвало, внутри кое-чего
попалило, но так все целое, ехать можно. Только одно плохо: видят теперь
все наш особый груз - обнаружен на весь белый свет. Придется везти на
глазах у публики. Потому что дыра выгорела порядочная.
Отбили налет. Дашутку мы с Алешей еле отыскали. Забилась со страху в
канаву. Эх ты, с вечера молодежь, а утром не найдешь!
- Цела? - спрашиваю.
- А что мне сделается? - отвечает.- Только ноги промочила в канаве.
Садится на подножку, разувается, снимает свои ботинки - у нее такие
прегромадные были, лыжные, американские, откуда уж, не знаю - и выливает
из них воду, чуть не по ведру из каждого.
- Залезай,- говорю,- обратно, заворачивайся в кожух, обсыхай. Можешь
в самый вагон забираться. Теперь у нас вход и выход свободный. Двери-то
вон вывернуло. Прощай все наши замки, пломбы!
Влезла она в вагон.
- Ой, - визжит, - тут книжки какие-то!
- Ну и что? - говорю. - К чему визг? Книжек не видала?
Я не помню, вам-то я сказывал вначале иль тоже не сказал, что
вагон-то наш учебниками гружен был? Ну, буквари там, арифметики,
географии, задачники, примеры всякие.
Этот вагон народный комиссар [1] всеобщего образования товарищ
Потемкин из Москвы послал в освобожденные районы, откуда немцев
повытурили. Дети тут два года не учились, немец все книги пожег. Да чего
вам говорить, вы это лучше меня знаете. Вот сразу и послали из Москвы
освобожденным ребятам в подарок восемьдесят пять тысяч учебников.
Ну, я так считал, что говорить, какой у меня груз, не стоит. Тут
эшелоны со снарядами, составы с танками идут, воинские поезда следуют,
фронтовые маршруты, а я с букварями полезу. Неуместно. Груз чересчур
деликатный. Какой-нибудь дурак еще обидится, и может скандал произойти.
А теперь уж скрывать как же? Все наружу, всем насквозь видно.
- Плохо дело, - говорю, - Клоков! Теперь нас куда-нибудь отставят на
тридесятый путь, и ожидай там своего череду.
А на воле уже светает. Пошел я к начальнику станции. Тот меня к
военному коменданту направил. Так, мол, и так, объясняю я коменданту.