"Лев Абрамович Кассиль. Огнеопасный груз" - читать интересную книгу автора

ней, ровно курица в сенях.
Едем мы, значит, так, едем. От нечего делать я учебники почитывать
стал, которые из упаковки взрывом повыбросило. Задачи интересные
попадаются. Особенно одна понравилась мне, девятьсот пятый номер. По
нашей специальности, железнодорожная задача, на все четыре действия, с
дробями. Я ее даже в точности запомнил: от Москвы до Владивостока,
сказано, девять тысяч двести восемьдесят пять километров. Из этих
городов следуют встречным направлением, стало быть, два поезда. Один
прошел столько-то, а другой от этого какую-то часть, и вот, значит, надо
сосчитать, много ли между ними еще осталось до скрещения. Интересная
задачка. Стал я ее было решать, да образование у меня ниже среднего,
завязли мои поезда в сибирской тайге и ни взад ни вперед. А Дашутка,
хитрая голова, мигом, в два счета решила. Потом стала меня еще по
таблице умножения гонять, вразбивку спрашивать. Я даже запыхался, пот
прошиб.
- Ну, - говорю, - Дарья, этак я с тобой пока до места назначения
доберусь, так полное среднее образование получу.
Едем мы туго. Стоим часто. Дорога фронтовая, перегруженная. Пути
повреждены. А Дашутке не терпится скорее домой попасть. По ночам она не
спит, чуть остановка - машиниста ругает, что тихо едет. Соскучилась. Да
и верно. При солнце тепло, а при матери добро. А она два года матери не
видала. Извелась девчонка, и смотреть на нее жалко. Тоненькая, бледная.
Как запоет вечером: "Есть кусточек среди поля, одинешенек стоит...", да
подхватит с ней Леша, так и мне всю душу занозят. Пробовал я было
подтягивать, да у меня слух неспособен с детства. Смеются они только
надо мной. Ну, я замолчу, не обижаюсь. Выйду с фонарем на темную
станцию, потолкую с главным. А потом погудит опять в темноте наш
паровик, пойдет перезвон по буферам. Фыркнет, задышит часто паровоз,
разбежится под уклон, и пойдут колеса таблицу умножения твердить. Так и
слышится мне: "Семью семь - сорок девять! Семью семь - сорок девять!..
Сорок девять, сорок девять... семью семь..."
Прибыли мы в Бор-Горелый. Оказалось, немцы впереди мост взорвали.
Пришлось ехать вкруговую, через Иордановку, Валоватую. Разговоры на
станциях тревожные. Где-то, говорят, немецкие танки отрезанные бродят.
Долго нас не принимали на станцию Стрекочи. Наконец пустили. Только
вошли мы за стрелку, вдруг пальба. Кругом крик поднялся, пулеметы где-то
застрекотали. Я сразу к Дарье:
- Ложись вот тут, за учебники! Ни одна пуля не прошибет, лежи.
Пораскидал я книжки кипами, сделал ей вроде укрытия.
- Сиди, - говорю, - и нишкни.
А мы с Клоковым выскочили из вагона. Над нами пули так и чиркают:
тью-тью!.. А по степи прямо к станции, глядим, танки заходят, и на них
черные кресты. Вот это приехали! Попали!
Бойцы с нашего эшелона рассыпались все цепью, залегли вдоль полотна,
отстреливаются. Кто ручным пулеметом действует, кто из противотанкового
ружья бьет, кто гранату приготовил. Мы с Лешей подползли со своими
винтовками, попросились, чтобы нас приняли. Указали нам наши места.
Лежим, стреляем со всеми. Задымил один немецкий танк. Второй
загорелся. Это наши зенитчики с площадки прямой наводкой по немцам
ударили. Третий танк в аккурат на нас повернул. Вдруг ка-ак грохнет за