"Вячеслав Касьянов. Искушение святой троицы " - читать интересную книгу автора

клаустрофобное место. На некоторое время предавшись трусливым размышлениям,
Слава преисполнился безнадежной уверенности в том, что здешним хищникам,
если они, конечно, имелись, не нужно ни окон, ни дверей и ни люков, чтобы
стать невидимыми для своей жертвы: наверняка, они знают смертельные, скрытые
от человеческого глаза ловушки, около которых умеют затаиться так искусно,
что даже самый наметанный глаз не сумеет их заметить. Такие безрадостные
мысли, порожденные страхом, который усугублялся известной склонностью
преувеличивать все то, что скрыто от нашего взгляда, довольно быстро довели
Славу до утери последних остатков мужества; он спрятал голову в колени и
сжался всем телом, монотонно поскуливая от страха.
Однако сколь бы ни была глубока пучина отчаяния, в которую может
погрузиться человеческое существо, у него имеется поистине поразительная
способность вновь обрести мужество, благодаря тому, что в его груди всегда
теплится надежда. В глубине Славиной души все еще жила вера, столь маленькая
и слабая, что он и сам, вероятно, не подозревал о ее существовании. Но
именно эта вера незаметно облегчила его страдания и успокоила страх. Подобно
тому, как некоторые животные способны к регенерации отдельных органов тела,
вплоть до жизненно важных, так и человек способен излечиться от самых
ужасных душевных терзаний, если только воля его достаточно сильна. Слава же,
как это уже ранее случилось в подземелье, измучившись страхом, в какой-то
момент осознал, что у него просто не осталось сил бояться. Бессилие, в конце
концов, ослабило его страх; сонм призрачных видений, чьи ужасные черты были
распалены его возбужденным воображением, начал мало-помалу улетучиваться из
его сознания. Голова Славы была опущена на колени, глаза закрыты. Он
по-прежнему неслышно всхлипывал, но слабые рыдания становились все тише, и
веки его тяжелели. Посреди темноты, окружавшей его по мере того, как он
погружался в тревожную дрему, вспыхивали иногда страшные, отвратительные
призраки: их безобразные черты были так искажены, что только его воспаленная
фантазия под впечатлением от пережитого ужаса могла нарисовать их. Но
постепенно забытье все больше овладевало им. Чудовища одно за другим
исчезли; Слава заснул.
Он проснулся как будто оттого, что его кто-то окликнул. Коридор был тих
и пустынен; Слава лежал на полу, уткнувшись щекой в твердый паркет и сонным,
но тревожным взглядом смотрел на уходящие вдаль перевернутые стены и
потолок. Паркет издавал запах плесени и сырого дерева. Слава медленно
приподнялся; доски заскрипели. Он приник спиной к холодной колючей стене,
обхватил колени и на некоторое время закрыл глаза. Слава не слышал звука,
который разбудил его, но у него в ушах все еще отдавались какие-то звенящие
отголоски. Ящерица смолкла; вокруг висела мертвая тишина. Голова его была
еще тяжела, но, не успел он как следует проснуться, тревога сразу же начала
предательски проникать в мозг, и он довольно быстро вспомнил, где находится.
Физическое бездействие лишало Славу выдержки, ужас происходящего вновь
неумолимо стал наваливаться на него, и факт нахождения в нелепом и страшном
коридоре представился ему со всей очевидностью. Вытаращив глаза, Слава
прижал к лицу ладони и шумно всхлипнул, но тут же в испуге сдержал рыдания и
настороженно уставился в проем. В необъятном помещении висела ватная тишина,
как будто стены, пол и потолок были проложены изоляционным материалом;
Славин всхлип не породил ни малейшего эха, что выглядело крайне странно в
столь громадном и пустом холле. Несколько минут несчастный Слава сидел,
пытаясь успокоиться и, сжав зубы, исступленно колотил кулаками по голове, а