"Раймонд Картье. Тайны войны (По материалам Нюрнбергского процесса) " - читать интересную книгу автора

гения в глазах тех, кто его видел случайно. Он питал пристрастие к проблемам
наследственности и способен был часами говорить о сифилисе или о подборе
рас. Он никогда не сидел за рулем автомобиля, но точно знал все типы машин;
он сравнивал их качества, чертил схемы моторов, намечал усовершенствования.
Благодаря богатству воображения, он был сродни изобретателям.
И в то же время он глубоко презирал профессию техников.
"Техники, - говорил он, - это люди, которые знают лишь одно слово: нет.
Что бы вы от них ни захотели, они всегда начнут вам объяснять, почему это
невозможно. Никогда творческая искра не сверкает в голове техника. Я
предпочитаю аматеров и дилетантов: у них одних есть идеи".
На этом систематическом презрении к препятствиям Гитлер построил всю
свою систему командования.
"Я знаю, - говорил он, - что я требую невозможного. Это единственный
способ получить возможное, и то далеко не всегда. Если бы я требовал только
возможного, я не получал бы почти ничего".
Кайтель приводит примеры;
"Фюрер спросил меня однажды: Сколько мы выпускаем ежемесячно легких
полевых гаубиц? - Около 100. - Я приказываю производить 900. Сколько
производим мы зенитных снарядов? - Около 200.000. - Я хочу 2.000.000. - Но
каждый снаряд снабжен сложным детонатором, а у нас всего несколько заводов,
изготовляющих эти детонаторы. - Я поговорю со Шпеером. Он нам построит новые
заводы и через шесть месяцев я буду иметь два миллиона снарядов".
"В другой раз, в конце 1944 года он спросил Шпеера: сколько пулеметов
выпускаем мы ежемесячно? - 3.500. - Вы мне сделаете рождественский подарок,
с Нового Года я хочу иметь 7.000 ...Нет, нет, мой милый Шпеер, не говорите
мне, что это невозможно. Мне не надо вашего ответа, мне нужны пулеметы. Ведь
вы не откажете в рождественском подарке вашему фюреру?"
Когда финансисты говорили Гитлеру: "Нет денег", - он отвечал: "Вы здесь
на то, чтобы их найти". Когда промышленники ему говорили: "Не хватает
времени", он отвечал: "А вы поторопитесь, и тогда хватит". Когда генералы
докладывали: "Не хватает людей", он готов был ответить: "Так сделайте их".
"После высадки в Нормандии, - рассказывает далее Кайтель, - фюрер
сказал мне: - Так как у нас появился новый фронт, то нам нужно еще несколько
дивизий. Сколько вы можете сформировать из запасных частей? - Я думаю,
десять. - Он вспылил: Чепуха. Мне нужно сорок. - Мы спорили до изнеможения и
сошлись на компромиссе - двадцать пять дивизий. Но он на этом не успокоился.
Он обратился к Иодлю, начальнику Главного Штаба Армии, к командующему
резервными частями, к командующему Ландштурмом. Он произнес перед ними
своего рода пропагандную речь и дал им восемь дней для разработки конкретных
мер. В конце концов мы сформировали двадцать пять пехотных дивизий и пять
танковых, итого тридцать дивизий. После этого Гитлер сказал мне: - Видите,
как я был прав. Если бы я вас послушался, я имел бы всего десять дивизий.
Надо всегда требовать невозможного. - Но в действительности мы могли его
успокоить лишь тем способом, что сняли несколько полков с фронта,
переформировали их и окрестили дивизиями".
Эта неумолимая требовательность, это отрицание невозможного,
подкрепленные бешеным гневом и страшными угрозами, без сомнения позволили
Гитлеру выжать из Германии гигантские усилия, подлинные подвиги, как в боях,
так и в индустрии. Но с другой стороны это вело к самообману и иллюзиям.
"Мои генералы, - говорил Гитлер с удовлетворениям, - никогда не заявляют