"Сергей Карпущенко. Возвращение Императора, Или Двадцать три Ступени вверх " - читать интересную книгу автора

про себя Николай. - Я видел их лица, я постоянно вижу, как относится к нам
караул. Это хамство, это граничащее с издевательским отношение может
проявляться лишь тогда, когда судьба пленников предрешена, причем предрешена
в самую худшую сторону. Ну что ж, пусть поступают так, как велят их хозяева.
Я знаю, что должен пасть жертвой, рассчитаться за века угнетения, как
говорят большевики. Но при чем здесь моя жена, мои дети? Ах, только бы
освободили нас! Я бы счастливо прожил остаток жизни на клочке земли,
обрабатывая ее обычной лопатой, засевая, собирая скудный урожай! Только бы
не убивали нас!"
Николай слышал, что Алексей, лежавший всего в полутора метрах от него,
уже спит, постанывая. Сегодня у него сильно болела нога, но, слава Богу,
кровотечений не было. Спала ли жена, Николай не знал, но судя по тому, что
он не слышал ее ровного дыхания, не спала. Разве можно было уснуть, когда
тревога неизвестности, страх перед будущим нещадно грызут сердце?
И вот внизу раздался топот тяжелых подкованных сапог, нарочито громкий,
как стук кувалд по сухой доске. Шаги все ближе, и Николай тут же понял, что
идут не просто так, раз уж решили будить ночью. Вот шаги, грохочущие,
тяжкие, у самой двери, которая распахнулась настежь, и тотчас в комнату
ворвался тяжелый запах смазных сапог, махорки, водки, пропитанных грязью и
потом шинелей, комиссарских кожанок, ружейного масла.
- Гражданин Романов и члены его семьи! - раздался голос, какой-то
торжественный и властный. - Вы обязаны тотчас подняться и одеться. Вас
переводят в другое место, ибо Екатеринбург стал городом небезопасным.
Слова, произнесенные Юровским, сопровождал рокот работающего на улице
автомобильного мотора, и этот шум, доказывающий, что пленников на самом деле
хотят куда-то увезти, немного успокоил Николая, решившего вначале, что за
ним пришли, чтобы отвести туда, откуда возврата нет.
- Даю на сборы десять минут. Можете взять с собой багаж, но только
самое необходимое. Потом, если пожелаете, вам доставят остальное, произнес
Юровский, качаясь на каблуках.
Сказал - и вышел, а Николай зажег керосиновую лампу и сразу же увидел
испуганные лица Александры Федоровны и Алексея.
- Таков приказ, нужно одеваться, - тихо сказал Николай, а губы
выговаривали слова с трудом, потому что страшная догадка пронзила сердце
сильной болью. "Лишь бы не догадались! Только не дать своим намека. Пусть не
знают. Господи, спаси".
Через десять минут бывшая царственная чета с цесаревичем вышли в
коридор, где уже стояли, понурившись, их дочери, окруженные глазевшими на
них мужчинами, опиравшимися на винтовки. Свет керосиновой лампы плясал на их
улыбавшихся лицах, и Николай заметил, что смотрели они на девушек с каким-то
злобным сладострастием, он тотчас подумал, что за этими кривыми ухмылками
скрываются и ненависть к княжнам, и жгучая обида на то, что эти девушки
никогда не будут в их власти...
- Спускайтесь вниз, - спокойным тоном приказал Юровский, возглавляя
шествие. - Ваши приближенные: Демидова, врач Боткин, Трупп и Харитонов уже
на первом этаже.
- Папа, а куда нас ведут? - встревоженно спросил четырнадцатилетний
Алексей, которого отец нес на руках - у мальчика сильно болела нога.
- Не бойся ничего, нас перевозят в другое место, где безопасней, шепнул
ему Николай и прижался губами к горячей щеке сына.