"Сергей Карпущенко. Возвращение Императора, Или Двадцать три Ступени вверх " - читать интересную книгу автора

Вот лестница. Тускло горит керосиновая лампа в руках одного из
конвоиров. Николай, боясь споткнуться, шагнул осторожно и вдруг, спускаясь
вниз, принялся считать ступеньки, не отдавая себе отчета, зачем он это
делает. Скорей всего, он просто хотел отвлечься, а поэтому и стал считать:
"Одна, вторая, третья... пятнадцатая... двадцать первая, двадцать вторая,
двадцать третья..." Там было двадцать три ступеньки, и бывший царь вдруг
ясно понял, что ему в жизни больше никогда не придется считать, дышать,
ходить.
- Прошу во двор, - коротко приказал Юровский, стоявший возле выхода с
самокруткой, и Николай увидел, как дрожал огонек на уровне его искаженного
злой улыбкой рта.
А тем временем на ночной улице, не освещенной ни фонарями, ни падавшим
из окон светом, ни луной, вдоль фасадов Ипатьевского дома прохаживались
взад-вперед полусонные часовые. Иные нарушали тишину громким зевком, другие,
как было положено по инструкции, то и дело протяжно кричали: "Слуша-ай!", но
чаще всего не дожидались ответного крика, потому что их товарищам кричать
было лень, и их присутствие можно было угадать лишь по зевкам да стуку
сапог. И не видел никто из семи караульных, охранявших дом, как с разных
сторон улицы, ступая бесшумно, словно кошки, стремительно приближались к ним
пять мужчин. Так и не увидел крайний часовой, кто взмахнул над ним кинжалом,
кто успел другой рукой предупредить его предсмертный стон, зажав ладонью
рот. Не узнал, конечно, караульный, на чьи вовремя подставленные руки упало
его обмякшее тело, чтобы не грохнулось оно на мостовую с шумом. Только лишь
последний красноармеец, опытный боец, успел обернуться, услышав позади себя
какой-то шорох, обернуться и даже грозно вскрикнуть, взять винтовку
наперевес, резко двинуть штыком вперед, попасть во что-то плотное, успевшее
простонать. Но через секунду и этот ловкий человек уже лежал, сраженный
безжалостной сталью, а четверо явившихся из тьмы мужчин, распластавшись на
гребне высокого, солидного забора, следили за тем, что происходило во дворе.
А там, у входа в дом, стоял грузовой автомобиль, и мотор его ровно
урчал. Вдруг увидели лежавшие на заборе люди, как из дома стали выходить
мужчины и женщины, которые шли в сопровождении конвойных. Во дворе они
пробыли совсем недолго, всего минуты две, а потом другая дверь дома стала
отворяться, и притаившиеся люди увидели, что пленных вводят в дом снова.
- Не успели! - страстно прошептал один из мужчин, прижимавший к своему
телу тяжкое железо ручного пулемета и нащупывая рукоятку затвора.
- Значит, в подвале их освободим, - шепнул ему другой. - Во дворе,
боюсь, у нас бы ничего не получилось...
Тем временем Николай, его родные и приближенные уже стояли в
полуподвальной комнате, окно которой было забрано решеткой из толстых
прутьев. Конвоиры-мадьяры, выполняя приказ начальника ЧК, забросив винтовки
за спину, вносили в комнату стулья.
- Зачем нас привели сюда? - спросил Николай у Юровского и получил
ответ:
- Покамест посидите здесь. Сейчас вам сообщат о дальнейшем.
И тотчас куда-то вышел, оставив рядом с пленниками семерых мадьяр,
снявших винтовки из-за плеч и державших их наперевес, да трех комиссаров, не
вынимавших своих правых рук из карманов кожаных галифе. Ждали Юровского
минуты три, и вот он явился, войдя в подвал стремительно, вынимая из
внутреннего кармана френча какой-то лист бумаги.