"Сергей Карпущенко. Беглецы " - читать интересную книгу автора

Беньевский отвечал серьезно:
- Сия боль делает честь сердцу твоему, Иван, но книги, что тебе нужны,
в России сыскать трудно будет. Книги, что повествуют о природе мирозданья и
бытия сущего всего, написаны не здесь, а ученейшими людьми наций других -
британцами, французами, германцами. Вот кто бескорыстно занимался познанием
всего живого, определял законы сущего, познавал природу Бога и натуры, в то
время как Россия купалась в невежестве. И знай, Иван, что человек, желающий
переступить порог невежества и умственного мрака, должен отказаться от
счастья быть человеком одного народа. Сей человек уж непременно станет
жителем Вселенной, ибо токмо в пониманье, виденье вселенском и можно
охватить то, что именуется наукой. А посему и называл я варварской страной
Россию, что держится она за свои предания, которые, как золото в кармане
утопающего, ненужное и бесполезное, тянут ее на дно. У человека же умного,
ученого не должно быть родины. Для него сие - роскошь излишняя. Весь мир -
его дом, все люди - его братья и сестры. Радость каждого становится и его
радостью, печаль другого делается и его печалью. Ведь и у меня, Иван, нет
отечества. Когда-то, очень давно, мне в своем отечестве не посчастливилось,
и с тех пор я превращаю в родину тот край, в котором нахожусь. А здесь, в
России, узрел я много беззакония и принял его близко к сердцу - совсем как
ты, Иван. Но льщу себя надеждой, что хоть отчасти помогу ее несчастным
жителям!
Иван слушал Беньевского жадно, но был смущен. Когда тот кончил
говорить, он сказал:
- Да, несчастий здесь немало, но помочь народу моему трудно будет. Он
сам не ведает, что в скверне живет. Учить его надо.
- Так давай же начнем учить ваш народ с тебя! - горячо сказал
Беньевский. - Иван, я вижу в тебе немалые способности! Доверься мне, Иван, я
научу тебя говорить на европейских языках, наукам - географии, истории,
механике, алхимии! Ты станешь приходить ко мне каждый день, и скоро увидишь
ты, что границы твоего отечества раздвинулись и необъятный простор, о
котором ты прежде не смел и помыслить, открылся пред тобой!
Иван в волнении ходил по горнице. Он почему-то стыдился чувств, что
переполняли его сейчас, и ответил как можно равнодушней:
- Что ж, я согласен. Когда начнем? Сегодня?
- Нет, пожалуй, завтра.
- Идет!

8. БОЛЬШОЙ СОВЕТ

Смеркалось в остроге рано. Пополудни в шестом часу тени, падавшие от
неказистых большерецких избенок, начинали сливаться с сероватым камчатским
суглинком и к семи пропадали совсем. Только тусклый свет лучины, сальной
свечи или самодельной лампы, что вонюче коптела тюленьим жиром, едва-едва
пробивался сквозь промасленную холстину окон, тонким комариным писком
протискивался в деготь прохладной осенней ночи. Но еще долго слышался в
остроге косноязычный пьяный говор подгулявших казаков да надсадный собачий
брех.
Еще не было девяти часов, а дверь хрущовской избы смело отворил
ингерманландец бывший, Гурьев. Спустя минуты три Август Винблан с брезгливой
гримасой на лице снял дощечкой с подошв своих сапог изрядной толщины слой