"Сергей Карпущенко. Беглецы " - читать интересную книгу автора

это становилось день ото дня все неотвязчивей и крепче. Не любя, но всегда
жалея тех, кому не повезло, Ваня в поверженном Беньевском несчастливца
все-таки не увидал, но скорее человека сильного, который лишь случайно
оступился, но уж если подымется - а подымется наверняка! - то жалеть
придется его обидчиков. И еще углядел в нем Ваня то, чего недоставало именно
ему: мудрости и холодного, стального сердца. Вот поэтому и сделалась для
Устюжинова работа по уходу за раненым не обязанностью тяжкой, а радостью от
сознания того, что нужен тому, кто сильнее и могучее тебя. Приходил он к
Беньевскому и один, и с Маврой, которая сама увязалась за возлюбленным, -
последнее время, примечал Иван, любила она его диковатой какой-то,
недевичьей страстью.
Иван пришел к Беньевскому наутро после визита к ссыльному артельщиков.
Увидал его сидящим на кровати, хотя еще вчера казался бывший конфедерат
совсем плохим.
- Быстро оздоровели, сударь! - удивился Иван, расцветив красивое свое,
свежее лицо улыбкой.
Беньевский отложил книгу, что держал перед глазами.
- Твои артельщики, Иван, меня уврачевали. Спасибо, что позвал, -
хороший получился разговор.
- Стало быть, пришлись по нраву? А ведь лютой народец зверобои. Им не
токмо палец в рот совать не след, а и дрючок дубовый - перекусят!
Беньевский рассмеялся:
- Мне кажется, Иван, что сей народ суть натуральные примеры всей вашей
нации, коей культура европейская почти совсем и не коснулась. Петр Великий
исправить нравы ваши так и не сумел.
Иван, словно в раздумье, провел ладонью по светло-русой своей бородке,
появлению которой так радовался год назад.
- Да стоило ли пытаться-то нас исправлять? Мы по своим святоотеческим
заветам живем, по преданиям. Они нас и ведут...
- Немало! - язвительно хмыкнул Беньевский.
- А вы потому о нас суждение слагаете такое, что от деяний Петра идете.
Раз не стали, как он того желал, на европейских жителей похожи, стало быть,
худыми остались. Так ведь на ту перемену лишь одного Петра желание имелось,
а не всего народа русского, вот и вышло все по-прежнему...
Беньевский на Ивана взглянул с уважением:
- А ты смышленый!
- Ну, какой я там, не ведаю, но своим умом живу.
- А книги ты читал?
- Читывал немного. У батюшки моего, священника, книги есть. Перечитал я
у него и все Писание Священное, и Четьи-минеи, и Часослов, и Месяцеслов, и
Патерик, и Жития отдельные. Французская книга одна нашлась, весьма
забавная...
- Какая же?
- А Жиль Блаз. - Иван помолчал, а потом заговорил с обидой в голосе: -
Да я знаю, что сие малость малая в сравнении с тем, что толковому человеку
знать надобно. Да где сыскать мне таковые книги? Я хоть и защищал народ наш,
но вижу, как скверно он живет, по крайней мере здеся, на Камчатке! Водку
жрут до визгу поросячьего, невежественны, скотоподобны часто. Их, как
робяток малых, за ухо к книге тащить надобно и розгой сечь, покуда умней не
будут!