"Сергей Карпущенко. Беглецы " - читать интересную книгу автора

Я знаю, что вы не спите. Скажите, не сыщется ли у вас чего-нибудь поесть - я
чертовски голоден. Да и от стакана водки не отказался бы.
- Сыщется, пожалуй, - ответил просто бывший капитан. - Да токмо
любопытно знать, на что затеял ты весь оный машкерад?
Беньевский тихо рассмеялся:
- Без машкерадов, сударь, жизнь сия была бы чересчур скучна. Или я не
прав?

6. МУЖИКИ НИЗКО КЛАНЯЛИСЬ

Артель зверодобытчиков - всего двадцать шесть душ, народец, тертый в
деле, бывалый, крепкий, - после неудачного вояжа на острова решила в Охотск
не возвращаться, а зазимовать в Большерецке. Обстроились - срубили
просторную избу об одном покое, с печью в самой середке, в пупе, чтоб во все
стороны грела. У артели этой и правила жизненные артельными были, общими для
каждого, что держало их вместе крепко, как держатся семена в кедровой шишке.
Поднимались утром не вразброд, по одному, а по зову старшого, после третьих
петухов уже не спавшего. Варили кашу в общем котле, перед завтраком молились
на один артельный образ и принимались за еду. Потом отправлялись кто куда.
По двое, по трое, а то и по одиночке уходили на мелкий свой промысел за
обязательным коштовым пятаком - добычей, возложенной на каждого. Кто зверя
шел стрелять, кто, подрядившись на казенных службах, - в поденную работу,
кто шлындал по острогу, продавая что-то или меняя. Собирались к обеду, а
потом и к ужину, приготовленному дневальным кашеваром. Добычу сдавали
артельному казначею, который в приходную книгу записывал на каждого
поименно. Утайка считалась провинностью неизвинительной - узнают артельщики
о заначке хоть одной деньги, побьют и прогонят. Принес с излишком - тоже
сдавай, на будущее в зачет пойдет, когда пятак добыть не сможешь. В конце
каждого месяца делал казначей расчет, смотрел, кто с избытком внес, кто с
недостатком. Никого при этом не корили, а вместе думали, где сыскать
недоимщику промысел более выгодный. Но недоимщиков, по правде сказать, было
мало. Каждый о деле общем радел с душой, потому что знал: между своим и
общим в артели разницы нет. Вот так и жили они, как прутья в метле -
крепкой, густой вязанкой.
Обида же, какую учинил им сдуру камчатский начальник, отхлестав кнутом
Гундосого Федьку, вышла обидой для всей артели, словно на двадцать шесть
помножилась разом, взбаламутила, зажгла сильную к острожской власти злобу.
А в то время, когда постучался к ним в избу Устюжинов Ваня, сидели
артельщики вокруг своей печки по лавкам и трескали ячневую кашу с хлебом. Но
ели они без удовольствия, ковыряли деревянными ложками нехотя, потому что
были смущены вышедшим у них совсем недавно разговором, в котором поматерили
они друг дружку крепко за ненужное побитье ими человека, никак для
безобразия такого не подходившего. Поэтому и не слышно было обычных
трапезных шуток, скоромных разговоров - молчали мужики, только чавкали их
рты, набитые кашей.
- Мужики! - загородив неширокую дверь косой саженью плеч своих, с
порога начал Устюжинов. - Простите, что на ночь глядя, но разговор мой
безотлагательный...
- Ну, заходь, коль приспичило, - смирным, смоляной густоты баском
отозвался старшой, Суета Игнат, тот самый, что нес треску, когда повстречали