"Сергей Карпущенко. Беглецы " - читать интересную книгу автора

голос взволнованно и быстро что-то говорил по-русски, потом вернулся Мейдер
и сказал:
- Мой Бог, что делается в этом Содоме! Дня не пройдет, чтобы
кого-нибудь не прибили. Какой народ! Какой народ! - и стал не торопясь
собираться.
- Кого же прибили на сей раз? - отпивая кофе, спросил Винблан.
- Мавра, дочь здешнего писаря, недурная, между прочим, особа, говорит,
что пьяные мужики до полусмерти избили какого-то немца, ссыльного. Просит
помочь.
Винблан испугался так, что, вздрогнув, пролил свой кофе:
- Уж не Морица ли Августа, товарища моего? - и, вскочив со стула,
затряс кулаком. - У-у, злые собаки! Скорей же, господин Мейдер, скорей!


* * *

Когда Иван Устюжинов, Винблан, Мавра и Мейдер заносили избитого
Беньевского в его квартиру, Хрущов уже вернулся от своего приятеля и лежал
на кровати с ногами, заброшенными на спинку. Рядом с клеткой из ивовых
прутьев стоял недопитый штоф, не забытый Петром Алексеевичем в доме
ингерманландца.
- Вишь ты! Угораздило же человека в первый день приезда и на казнь
поспеть, и на собственное побитье. Долго жить будет!
- Замест того чтоб языком трясти, - строго посоветовал хозяину Иван, -
помогли бы лучше больного уходить. Чай-то сыщется у вас али лохань какая?
Хрущов глотнул из штофа и пошел греть воду.
Все пятеро около часа возились с пострадавшим. Мейдер делал припарки с
настоями трав, клал пластыри, прижигал раны ляписом и командовал остальными.
Беньевский вскоре лежал на шуршащем тюфяке в чистом белье, весь залатанный,
заклеенный, но положение его казалось безнадежным. Через два часа Мейдер
развел руками и сказал, что человек сделал все от него зависящее и пускай
теперь потрудится Господь Бог. Раненого он предложил оставить в покое до
утра, когда он уже наверняка сможет сказать, будет ли покалеченный жить.
Если положение больного будет не слишком безнадежно, он применит другие
средства, для выздоравливающих, а если безнадежно полностью, то совсем
воздержится от дачи лекарств, бесполезных для умирающих. Но все это будет
завтра. Мейдер, Винблан, Иван и Мавра, уходя, с надеждой посмотрели на
Хрущова, который снова взгромоздился на кровать. Швед напоследок помянул
грязных, вонючих собак, и они вышли.
Но и на следующий день ученый лекарь, найдя больного в
полубесчувственном состоянии и с усиливающимся жаром, не смог сказать ничего
определенного, однако по острогу пошла гулять молва, что умирает немец,
побитый безвинно ватагой пьяных мужиков.
Через три дня, в глухую ночную пору, проснулся бывший гвардейский
капитан от скрипа половиц. С тяжестью великой разлепил Хрущов один свой глаз
и увидел умирающего идущим по горнице, да и не с трудом, а резво так идущим,
проворно и здорово. Слышал Петр Алексеич, как вышел в сени его жилец, как
пил там воду, черпая ковшиком из бадьи. Потом вернулся в горницу, уселся на
кровать и с улыбкой стал глядеть на притворяющегося спящим капитана.
- Не стоит притворяться, господин Хрущов, - сказал вдруг Беньевский. -