"Владимир Карпов. Двое в песках " - читать интересную книгу автора

мухи, лежали два погибающих человека.
Отдышавшись немного, солдаты попытались сесть. Ели через силу сухари и
сахар. Больше ничего не было. Но пища не проглатывалась. Попадая в горло,
еда застревала и вызывала мучительный кашель. Оставив это бесполезное
занятие, друзья легли спать.
Это был не сон, а бред, набегающий волнами. Панаев то проваливался в
тяжелый мрак, то вдруг видел себя на зеленой лужайке среди берез. Где-то
журчал ручей, а он метался и не мог его найти: ручей убегал за березы, будто
играл в прятки. Потом вздувались пухлые барханы, похожие на спины дохлых
слонов, и Панаев видел, что лежит рядом с распростертым Игорем и вовсе не
спит.
Их снова привела в чувство жара. Они очнулись от ощущения мучительной
жажды и боли. Осмотревшись вокруг, Яновский увидел все то же бесконечное
море песка, залитое солнцем. Стоял огненный день.
- Надо сделать шалаш. Сгорим, - просипел Игорь. "Голос и тот ссохся", -
отметил он про себя.
Панаев поднял голову. С трудом встал. Они принялись сооружать палатку.
Целый день пролежали в полусне, в полубреду. Не разговаривали. Не было
сил. К вечеру, с наступлением прохлады, немного отошли. Разлили в крышку от
фляги остатки воды. Пришлось по неполной каждому. Василий долго держал флягу
над пробкой, ждал - не капнет ли. Убедившись, что фляга пуста окончательно,
вялым движением швырнул ее в сторону. Он посмотрел на часы. Часы стояли.
Солнце ушло за горизонт. Луна еще не взошла. Барханы лежали черные, рыхлые,
как сожженная бумага. Панаев завел пружину часов, поставил стрелки на
девять.
Ночь была бесконечной. Шли, как больные с высокой температурой: воздух
был прохладный, а им было жарко от непосильного напряжения. В голове тлела
одна-единственная мысль: "Надо идти. Остановиться - значит умереть". И они
шли. Падали. Вставали и опять карабкались на четвереньках по склонам. Иногда
песок оплывал, и солдаты скатывались вниз. И снова ползли вперед.
Рассвет застал их лежащими без движения. В середине этого, третьего,
дня, когда жара добивала истощенных людей, Игорь как раз и спросил:
- Какое сегодня число?
- Тринадцатое, - ответил Панаев.
- Значит, сегодня...
- Что?
- Умрем.
- Почему?
- Тринадцатое...
Потом они вяло спорили - ищут их или перестали. Три дня прошло со
времени их отсутствия. Оба понимали, что поиски, наверное, уже прекращены.
Не могут же их искать бесконечно! Обидно: теперь они находились в центре
района учений. И до железной дороги осталось не больше двадцати километров.
Совсем близко. Здоровому человеку пять часов ходу. А вот им это расстояние
теперь уже ни за что не одолеть.
"Если бы я не послушал Яновского, не поддался паническому страху, мы на
следующий же день выбрались бы к дороге. Во всем виновата его
торопливость, - думал Панаев, но чувство справедливости не покинуло его даже
сейчас: - И моя беспечность. Поверил ему. Знал, что парень легкомысленный, и
все же поверил. Значит, сам виноват. Нечего на него валить. Жаль стариков. И