"Владимир Карпов. Двое в песках " - читать интересную книгу автора

- Ну разное. Лишь бы не спать. Расскажи свою биографию.
"Биографию, - подумал Василий. - Пожалуй, самое время подвести итог
жизни. Да, короткой оказалась у меня биография! Родился, прожил двадцать лет
и умер... Яновский прав - спать нельзя. Могут еще раз прилететь".
Панаев стал рассказывать не спеша, с долгими паузами. Мешала сухость во
рту, тяготила усталость. Он говорил только потому, что нужно было не спать:
- Родился я в Харькове. Что за город - не знаю. Не видел его. Отец
погиб в сорок первом, а мать умерла в сорок третьем. Меня отдали в детский
дом. Детдом переехал в Ташкент. Там я и вырос. Друзья были разные - и
хорошие, и плохие. Когда подрос, все меня-куда-то тянуло. Хотелось увидеть
настоящую, яркую жизнь. Она мне представлялась как на картине у базарных
фотографов. Видал? Большой разрисованный холст, а на нем - море, корабль,
скалы, тоннель. Из тоннеля вырвался поезд. Самолет в небе. А по бокам вазы с
цветами. Вот к такой красоте меня и тянуло. Несколько раз убегал из детдома.
Побывал в воровской компании, по карманам лазил, - не понравилось. Жалко
стало тех, кого обворовывали. Получит человек зарплату, несет домой, а ее
вытащили! Как он будет жить? Чем станет детей кормить? Всегда мне почему-то
дети голодные представлялись. Не вышел из меня вор. Не нашел я жизни, как на
картине у фотографа. Вернулся в детский дом. Была у нас там слесарная
мастерская. Занимался с нами мастер Александр Николаевич. Молодой. Мы его
просто Сашей звали. Не обижался. К пацанам относился хорошо. Любил говорить:
"Каждый человек - кузнец своего счастья" и еще: "На трудовом человеке мир
держится". Привязался я к нему. За образец себе взял. А потом вдруг
открылось, что наши поделки, те, что мы в мастерской делали, Саша на базаре
продавал: эксплуатировал нас. Очень мне было обидно. Плакал даже ночью. Ну
почему хороший человек подлецом оказался? Вот так я и рос. Поступил в школу
ФЗО. Работал на Ташкентском сельмашзаводе. И всегда у меня в памяти Саша
стоял. Всегда мне было страшно потерять кого-нибудь из товарищей. Боялся,
как бы хороший человек на пакость не сбился. Очень больно терять хороших
людей. Вот я и говорил правду в глаза. Многие меня не любили за это. Но
когда проходили выборы в комсомольский комитет или в профком, обязательно
меня выдвигали и голосовали единогласно. Вот так. Ну а об армии ты все
знаешь. С первого дня вместе. Давай теперь ты...
Яновский попытался заговорить, но из пересохшего горла послышалось
только хрипение. Откашлялся. Спросил:
- Может, попьем?
- Нет. Об этом забудь.
Игорь лег поудобнее, вытер носовым платком потную шею и грудь через
расстегнутую гимнастерку. От платка сладко запахло одеколоном, далекой
благоустроенной жизнью.
- У меня судьба другая. Я видел все: и море, и скалы, и корабли. Отец
работает начальником строительного управления. Дома бывал только по вечерам.
Но когда получал отпуск, закатывали мы всей семьей в Крым или на Кавказ.
Если бы ты знал, как там красиво! Все твои картинки базарных фотографов
бледнеют перед той природой.
- Я ни разу не видел моря.
- Море - это вода без конца, без края. Голубая, зеленоватая, блестящая
и ласковая. Она соленая, но я бы ее пил сейчас, не обратил внимания на
горечь. Я бы черпал ее прямо руками. Глотал бы и обливался. Бросился бы в
нее вниз головой. Лег на дно и пил, пил.