"Георгий Карпенко. Под парусом в Антарктиду " - читать интересную книгу автора

измеряли расстояние, пройденное за свои четыре часа. Это был особенный
момент каждой вахты, так как все мы нормальные люди, и нам не чужд дух
соревнования. Это состязание имело свой бесспорный плюс: заинтересованность
в настройке парусов, желание идти быстрее и ближе к генеральному курсу.
Сейчас держали курс 220 градусов, на остров Гран Канария, порт Лас Пальмас.
До Канарских островов от Лиссабона нам предстояло пройти 720 миль.
С парусами хватает работы. Ставим дополнительные блоки для завалталей
обоих гиков, дополнительный вертлюг на реек внутреннего стакселя, блоки для
шкотов второго стакселя.
Самый занятый на яхте человек - это Женька. Рано утром, пока папа спал
после вахты, Лена занималась с ней русским, а вслед и английским языками.
Проснувшийся папа гнал ребенка дальше - по ухабам задач математики, где надо
было ехать из пункта А в пункт Б. Не успевал ребенок выйти из-за обеденного
стола, как нужно было учить урок по географии, папа при этом имел
подозрение, что его опять надули и сейчас самое время заниматься шахматами.
Используя эту техническую неувязку, ребенок бежал на палубу, потому что
верный дядя Аркадий крикнул, что подошли дельфины. Заканчивался день, но
только не в школе. В ход пускался электрический фонарик, так как трудно уже
было отличить ферзя от слона. Все сочувствовали Женьке, но никто пока не
решался спорить с родителями. Как выход из положения Боцман советовал
завести второго ребенка и не мучить первого. Правда, свое предложение он
высказал не родителям, а Аркадию.
Вечером второго дня стало поддувать, и мы перед ночью взяли на гроте
два рифа. А ночью в кормовой части появился какой-то посторонний звук,
похожий на скрежет, и вскоре Сашка пожаловался на то, что штурвал стало
труднее крутить. Утром радиостанция Португалии передала штормовое
предупреждение по нашему району. Ветер с северо-востока набирал силу
буквально на глазах, яхту стало приводить, и мы полностью зарифили грот и
бизань. После этого сразу же почувствовалось облегчение на руле. В каюту
через люк влетело около пары ведер забортной воды, причем в два этапа.
Первый раз, когда волна прокатилась по палубе от борта до борта, второй раз,
через две секунды, возвращаясь в океан. Я кинулся спасать вещи, бумаги,
книги.
Пошли мощные шквалы, волна выросла. Яхту мотает, долбит, но она хорошо
идет. К вечеру за кормой две противоположные картины меняли друг друга:
стена воды высотой под первую краспицу бизани накатывалась на яхту, поднимая
корму и открывая глубокую, в белых следах пены впадину, куда могли
поместиться три яхты, такие как "Урания-2".
Ветер продолжал усиливаться, яхту стало приводить под полностью
зарифленным гротом. Чтобы удержать ее на курсе, приходилось интенсивно
работать на штурвале, упреждать момент, когда она "пойдет в разгул",
подставляя потоку большую площадь пера руля. Ночью, когда "Урания-2" летала
по громадным холмам и на руле шла бешеная работа, рулевое управление стало
клинить, и в один из моментов мы не смогли провернуть штурвал. К этому
времени у нас стоял зарифленный грот и небольшой стаксель. Вчетвером мы
убрали паруса. Яхта продолжала идти под голым рангоутом 5-узловым ходом, а
мы сидели в кокпите и под рев океана обдумывали, что же могло произойти с
рулежкой. Через некоторое время Валера, стоящий у штурвала, сообщил, что
"рулежка пошла", стала легче. Мы с Иваном спустились в форпик и наблюдали,
как ходит шток гидравлики. Все это сопровождалось тем же хрустом. Пока можно