"Георгий Карпенко. Под парусом в Антарктиду " - читать интересную книгу автора

"Экспо-98" была посвящена Году Океана, и мы еще раз перед самым выходом
съездили на выставку. Здесь каждая страна, имея свой собственный павильон,
демонстрировала свое понимание сущности и истории Океана, от физического
многообразия его форм на отрезке в несколько миллионов лет до мистического
представления о всеобщем происхождении. Постепенно, проходя из павильона в
павильон, мы погружались в мир Океана, истории мореплавания. Многочисленные
экспонаты, видеофильмы на больших экранах, музыка, сопровождающая картины
моря, весь этот тысячелетний опыт совместной жизни Человека и Океана был
предоставлен в наше распоряжение в тот момент, когда нам самим осталось
сделать последний шаг, чтобы войти в него физически.
Дела продвигались хорошо, и за пять дней работы из моего списка были
вычеркнуты почти все пункты. Яхта приобрела совсем другой вид -
свежеокрашенная палуба, паруса, лежащие в ловушках на гиках. Днем нещадно
палило солнце, со стороны города доносился гул проносившихся по шоссе машин.
"Урания-2" покачивалась на волне, поднятой многочисленными прогулочными
катерами, и была готова к выходу.
Пятого октября, несмотря на то, что это был понедельник, за полтора
часа до наступления темноты мы отдали швартовы и отошли от пирса, где
"Урания-2" отстояла почти год. Выйдя из гавани порта, "Урания-2" с отливом
прошла мимо гигантской фигуры Христа на левом, высоком, берегу реки Тежу,
мимо мемориального памятника мореплавателям, светящегося белого камня, и
растворилась в просторах ночной Атлантики....
Когда мы под мотором вышли из-под прикрытия северного мыса Сан-Жулиан,
сразу же пошла волна. Она подхватила яхту, и та отозвалась ей всем корпусом.
Было уже темно, и я включил салинги на грот-мачте. Палуба, освещенная
сверху, предстала нам как стартовая площадка: веревки, блоки, конструкции
мачт и черная вода океана вокруг освещенной палубы. Выходим на ветер, и
пошли вверх паруса: грот, стаксель и бизань. Народу много, это хорошо.
Набили фалы, пошли уваливаться, подтравливая шкоты. Паруса "забрали",
выключаем двигатель.
Приходит тишина, слышатся мягкие удары волн о борт, журчание воды за
кормой и ровный, едва слышимый, но постоянно присутствующий шум моря.
Громадных размеров грот стал препятствием свободно гуляющему над океаном
ветру. Скроенный и сшитый определенным образом парус принял форму большого,
упругого крыла. Шкоты натянулись, и яхта, оставляя за кормой яркий широкий
след фосфоресцирующих микроорганизмов, полетела вдоль волны. Можно было еще
добавить ходов, и я пошел на бак и с удовольствием занялся настройкой
парусов, подсвечивая переднюю шкаторину стакселя электрическим фонарем, а
Дима в кокпите работал со шкотом на лебедке, и я видел, как тугая погибь
паруса движется, нависая над водой, и принимает оптимальную форму. Аркадий,
первый раз получив штурвал в руки, пытался держать нужный нам курс 220 на
подсвеченном лампочкой компасе. Потом так же настроили грот и бизань. Грот
был из толстого дакрона, с длинными латами и хорошо держал форму. Он
постоянно притягивал взгляд, было приятно любоваться этим боевым, но вместе
с тем, казалось, ранимым крылом. Погода стояла хорошая, и не было волнений
по поводу того, что яхта несла в первый раз, да еще - ночью, почти полную
парусность. Днем при таком же ветре можно будет поставить геную или второй
стаксель на внутреннем штаге. А сейчас - галфвинд правого галса, яхта
покачивается на волне, но идет хорошо. Выключили палубное освещение, и
паруса и мачты врезаются в черное звездное небо, волны океана угадываются за