"Евгений Петрович Карнович. Придворное кружево (Царевна Софья Алексеевна, Придворное кружево: романы) " - читать интересную книгу автора

- Сторожу я его хорошо, от зари и до зари сижу при его постели! Не
теперь, а давно Нарышкины опередили нас в этом деле. Они, как только
скончался батюшка, пустили по Москве молву, будто он завещал престол
царевичу Петру. Он, пожалуй, и вправду сделал бы это, если бы в ту пору,
когда он отходил, пустили к нему нашу мачеху. Она сумела бы уговорить его,
ведь ты знаешь, какую власть взяла она над нашим родителем...
- Просто-напросто околдовала его! - перебил Голицын.
- Полно, князь Василий! Нам нужно думать теперь о том, чтобы одолеть
Нарышкиных не волшебством, а другими способами, и мне кажется, что
стрельцы и раскольники могут пособить нам лучше всяких знахарей и
кудесников...
- Ты правду говоришь, царевна! - как-то радостно вскрикнул Голицын. -
Стоит только нам привлечь к себе Москву, а следом за ней наверно пойдет и
все государство...
В это время в переходе, ведшем в переднюю, послышались чьи-то шаги.
Царевна и князь быстро двинулись в разные стороны. Она вошла в опочивальню
брата, а он в глубоком раздумье вышел на Красное крыльцо.


IV

Глубоко в памяти подраставшей Софьи Алексеевны запечатлелся суровый и
величавый облик Феодосьи Прокофьевны Морозовой*, жены боярина Глеба
Ивановича*. Царь Алексей Михайлович отменно жаловал и особенно чествовал
эту знатную боярыню, деверь которой, боярин Борис Иванович Морозов, был
женат на Анне Ильинишне Милославской, родной сестре царицы Марии
Ильиничны*, и следовательно, приходился свояком государю. Каждый день
боярыня Морозова приезжала вверх к царице Марии Ильиничне, чтобы вместе с
нею слушать позднюю обедню. По нескольку раз в неделю бывала она за
царицыным столом и редкий вечер не проводила с государынею, запросто
беседуя с нею. Казалось, судьба дала Феодосье Прокофьевне все, чтобы она
была счастлива в земной своей жизни: она была богата и знатна, и вся
Москва говорила о ней, как о боярыне разумной, сердобольной и
благочестивой. Морозова была дочь боярина Соковнина*, она вышла замуж за
далеко не равного ей по годам Глеба Ивановича, так как ему во время брака
было уже пятьдесят, а ей только минуло семнадцать лет. Но брак этот был
удачен: молодая жена любила и уважала своего пожилого мужа, а он, как
говорится, души в ней не слышал. Тридцати лет овдовела Морозова и жила
первые годы после своего вдовства, как следовало жить богатой боярыне.
Было у нее восемь тысяч крестьян, разного богатства считалось более чем на
двести тысяч рублей, а в московских ее покоях прислуживало ей более
четырехсот человек. Ездила она по Москве в карете, украшенной мусиею
(мозаикою) и золотом, на двенадцати аргамаках* с "гремячими цепями", а
около кареты ее ехало и бежало, по тогдашнему обычаю, множество дворовой
челяди: иногда сто, иногда двести, а иногда даже и триста слуг. Но вдруг
боярыня, ни с того ни с сего, перестала навещать родных и знакомых.
- Видно, больно возгордилась, уже слишком честят ее в царских
палатах! - заговорили родные и знакомые.
Вскоре, однако, они увидели, что, отзываясь так, они сильно
ошибались, потому что Морозова перестала показываться и во дворце, а между