"Вадим Викторович Каргалов. Вторая ошибка Мамая [И]" - читать интересную книгу автора

Может, само Дикое Поле и было таким, но край его, где степь
соседствовала с лесом, то отвоевывая у него землю, то отступая на юг по
долинам рек и влажным сумракам оврагов, выглядел совсем по-другому.
Простор - это было, и кости лошадиные - тоже, но одинаковости Андрей не
заметил.
Гладкую степь перерезали полноводные реки, широкие овраги с пологими
склонами, которые рязанцы называли "абалами". По степи обильно рассыпаны
круглые западины с плоским дном, обильно поросшим осиновыми кустами и
ивняком. Зелеными городами поднимаются среди равнины дубравы, кленовые и
ясеневые рощи, а в речных долинах стоят сосновые боры, могучие и вечные.
Даже там, где на степной равнине нет ничего, кроме разнотравья, край
Дикого Поля непрерывно изменяет свой облик вместе с временами года.
Зимой степь покрыта снегами, но это не мертвящие снега, под которыми
земля каменеет. Под снегом стоит живая трава, ордынские кони выбивают ее
копытами и так кормятся.
С середины апреля в степи начинается царство воды - тают снега. Месяц
май прибавляет к талым водам частые грозы и проливные дожди. Вода стоит в
степных западинах, в ложбинах, несется мутными потоками по оврагам,
переполняет вспухшие реки. А степь пьет, пьет эту воду, чтобы взойти
сочными травами.
До начала мая зелень зеленая-зеленая, как горный камень малахит. В
начале июня зелень сменяется нежной голубизной множества цветущих
незабудок, а среди них, как золотое шитье на драгоценной ткани, -
золотистые пятна степного крестовика и лютика.
В середине июня степь покрывается темно-лиловым шалфеем с
вкраплениями желтых головок козлобородника, а к концу месяца из
темно-лиловой вдруг превращается в снежно-белую из-за обилия цветущего
клевера-белоголовки, поповника, таволжанки.
К середине июля выбрасывает к солнцу свои цветы эспарцет, и белизна
принимает тускло-розовый оттенок.
И только потом неистовое солнце да ветры-суховеи выжигают зелень,
степь становится бурой, как шкура медведя, и лишь типчак и тонконог еще
тянут из земли последние соки. Кажется, подожги сухую степную траву, и
будет она полыхать бегущим пожаром до самого моря!
Тосклива, неприветлива степь осенью. Будто замирает в ней все живое в
ожидании будущего весеннего буйства природы. Только перелетные птицы
стаями летят над степью, но не задерживаются в ней - путь их дальше, к
морю.
Но ведь и Русь засыпает долгой зимой. Все живое не может обходиться
без сна, а земля везде - живая...
Не враждебной казалась Андрею степь, хотя и стоял он у ее края с
оружием в руках, с настороженностью в сердце. Враждебна была не степь, а
ордынцы - горе Руси, ее тяжкий жребий и боль.
Только несчастий ждали русские люди с полуденной степной стороны, но
сама степь не была в этом виновата. Степь была готова щедро делиться
своими богатствами и с хлебопашцем, и со скотоводом-кочевником.
И ведь было так когда-то, было!
Рассказывают старики, что в стародавние времена мирно соседствовали в
степях народы, заводили русские люди свои пашни на Донце, на Дону, на
благодатной Тамани, где стоял русский город Тмутаракань!