"Вадим Викторович Каргалов. Вторая ошибка Мамая [И]" - читать интересную книгу автора

Что же изменилось?
А изменилось вот что: пришли из Азии ордынцы - сначала печенеги,
потом половцы, потом нынешние вражины - татары. И стало Дикое Поле
источником горя.
К ордынцам Андрей испытывал мучительный интерес. Расспрашивал
"языков", схваченных сторожами во время объездов границы. Подолгу
беседовал с русскими полонянниками, чудом бежавшими из ордынской неволи и
со слезами обнимавшими сторожей: для полонянников даже дальняя застава
была уже русской землей, хотя впереди были еще многие дни опасного пути.
Часами разговаривал с Федором Милюком, который давно прикипел сердцем к
Москве, но обычаи своих соплеменников помнил.
Все услышанное откладывалось в памяти Андрея, копилось до времени,
чтобы однажды вспыхнуть, как озарением, пониманием  г л а в н о г о. Кто
же они такие, эти желтолицые и узкоглазые пришельцы из неведомых краев,
превратившие степи из блага для человека в разбойничье логово?
Андрею Попову казалось, что теперь он может ответить на этот вопрос.
Они - ч у ж и е! Чужие не только для Руси, но и для всех народов, которые
живут плодами трудов своих, сеют хлеб, созидают и строят, верят в
добрососедство и не покушаются на чужое богатство. А потому вражда между
оседлой Русью и хищной кочевой Ордой неизбежна, пока ордынцы живут на
несчастьях своих соседей. Примирить Русь с Ордой так же невозможно, как
труд и разбой, как любовь и страх, как милосердие к лесному зверю с
азартом охотника. И еще понял Андрей, что ордынцы всегда будут нападающей
стороной, потому что Руси ничего от них не нужно, а Орде от Руси нужно
все, ибо только этим она жива!
Но не потому так происходит, что ордынцы сами по себе хуже, чем
другие народы, вовсе нет! Стремянный Федор тоже из татар, но вернее и
душевнее человека, чем он, трудно отыскать. Да и другие служилые татары,
которых Андрей встречал на заставе, были неплохими людьми. Даже по
пристрастным рассказам полонянников можно заключить, что у ордынцев есть
чему поучиться.
Рассказывают, что среди ордынцев нет ни взаимного человекоубийства,
ни драк, ни ссор. Повозки и юрты, иногда хранившие немалые сокровища, не
запираются на замки, потому что в кочевьях нет ни воров, ни разбойников.
Среди простого народа нет взаимной зависти, каждый довольствуется тем, что
имеет, и не посягает на добро соседей. Нельзя сказать, чтобы у них было
много пищи, особенно в голодные зимние месяцы, но они охотно делятся с
сородичами всем, что имеют. Ложь почитается у них за позор, недостойный
мужчины и воина. Отступая в бою, они никогда не бросают своих раненых и
увозят с собой, даже рискуя жизнью. Любого ордынца в любом кочевье
встречают, как гостя, кормят и оберегают его...
Но все эти достойные обычаи, способные украсить любой народ, ордынцы
относят только к своим. А к чужим ордынцы поворачиваются совсем другой
стороной.
С  ч у ж и м и  они вспыльчивы и раздражительны, потому что презирают
всех, кто отличается цветом кожи, образом жизни, одеждой и верой. В
общении с  ч у ж и м и  они коварны и изменчивы, считают ложь - доблестью,
а изощренную хитрость - заслугой. Они бывают льстивы на слова, если
надеются извлечь таким путем для себя пользу, и жалят, как скорпионы,
добившись желаемого. Даже знатные вельможи и послы из других стран не