"Лазарь Викторович Карелин. Даю уроки" - читать интересную книгу автора

другого мира людей, лишь случайно оказавшихся в ее городе. Все "буквы"
заметили их, все девушки в своих окошечках лучами глаз повели их через зал,
и каждой "букве", каждой девушке хотелось, чтобы луч-локатор подвел бы эту
пару к ней. Зачем? А интересно, что за люди? Вот ведь выдалась этой нарядной
женщине счастливая участь. Вон как одета! Вон какой спутник! Ах, какой
спутник! Просто принц из сказки!
Итак, принц подошел к букве "3", протянул паспорт. Туркменочка, с
выплетенными косичками, строго стянувшими ее маленькую голову, большеглазо
поглядела на него, заглянула в раскрытый паспорт, быстро, смуглыми
пальчиками перебрала пачку писем и телеграмм в ящике, и Знаменскому
показалось, что эти пальчики перебирают для него варианты судьбы. А вдруг?!
Когда не везет, отказала удача, черная пошла полоса, только и надежды на это
"А вдруг!". Он не ждал никаких добрых вестей, да и что могло поменяться в
его судьбе за два-три дня, но здесь, на почте, где в ящичках, как в
лотерейных барабанах, заложена судьба, ворохнула сердце надежда.
- Есть! - радостно воскликнула девушка, которой очень хотелось
порадовать этого принца. - И еще! - она протянула Знаменскому две
телеграммы, улыбнувшись так, такой зажегшей все личико улыбкой, какой бы и
он не сумел улыбнуться, этот мастер на улыбки.
- Спасибо, милая! - сказал он и все же рискнул посоревноваться с ней,
ответно улыбнувшись.
И так они посверкали друг на друга улыбками, этими знаками своих душ, и
одна душа была беспечальной, а другая лишь притворялась.
- Вы ждете перевод? - спросила озабоченно девчушка. Она знала, что
мужчины больше всего радуются переводам, но не было ему перевода, она не
могла его обрадовать. А вот телеграммы, она знала, мужчины не любят,
телеграммы несут тревогу. Но что может опечалить такого счастливца? В
прекрасной одежде женщина терпеливо ждала его у входа. Такие, как он,
получают только счастливые телеграммы.
- Вы артист? - спросила она. - А переводы у нас к вечеру поступают.
Загляните. Я вас где видеть могла? В кино?
- Во сне, - сказала ее напарница, тоже туркменка, сидевшая на букве
"И". Это была постарше девица, уже и морщинки разочарованья улеглись у губ.
- Ай, Джамал, зачем так говоришь?! - обиделась и возмутилась девчушка,
будто подруга выдала ее сокровенную тайну. И дальше заговорила
по-туркменски, быстро нанизывая слова, колкие, резкие, как маленькие
камушки, летящие с крутой горы. И подруга стала отвечать на туркменском: два
камнепада слились и вызвенились, напомнив, что за этими стенами из стекла и
бетона близко стоят горы, что где-то рядом грозная лежит пустыня, что в небе
яростное повисло солнце, что он, Знаменский, очутился сейчас в стране
Туркмении.
Прислушиваясь к этому быстрому, колкому говору, к непонятным,
неуступчивым словам, Знаменский медленно шел через зал к Нине, по пути читая
телеграммы. Первая, что побольше, была от матери. Она беспокоилась, как сын
долетел, как его приняли, она умоляла, чтобы он писал, берег себя, берег
себя. Дважды были отпечатаны в телеграмме эти два слова: "Береги себя,
береги себя". А дальше следовали в тексте еще два слова, которые наверняка
телеграфистка советовала убрать, но отправительница настояла на них. После
дважды "Береги себя" телеграфный аппарат отстукал: "Восклицательный знак", -
и в этом, в настойчивости этой, в восклицательном настойчивом знаке был весь