"Рафаэль Кардетти. Слезы Макиавелли " - читать интересную книгу автора

винами и зерном со всем полуостровом, получая взамен лучшую парчу и
тончайшие шелка, страдала теперь так же, как и ее соперницы. Из-за нехватки
денег фасады дворцов грозили превратиться в развалины. Художники, чьи
славные имена гремели по всей Европе, отправились искать счастья в более
благодатные края.
Хуже всего было то, что высокомерная Флоренция день ото дня теряла
власть над своими подданными. Два месяца назад, в самом начале года,
восстала Пиза, и правительство оказалось не в состоянии усмирить город, при
одном имени которого бледнели самые высокопоставленные сановники республики.
Зараза неповиновения неумолимо распространялась; захваченные примером
пизанцев, чуть ли не все крепости Тосканы, от Ареццо до Пьетросанты,
казалось, одна за другой были готовы поднять восстание и ожидали только
проявления слабости со стороны центральной власти, чтобы разорвать путы,
которые привязывали их к материнскому городу. Если не удастся быстро взять
Пизу, другие крепости последуют ее примеру, и тогда с флорентийским
господством будет покончено.
Малатеста все еще пережевывал свои мрачные мысли, когда оказался перед
внушительными дверями фамильного дворца Содерини. Конечно, красивейшим
зданием Флоренции его не назовешь, но обширный фасад работы зодчего Гиберти
придавал ему вид достаточно величавый, чтобы все проходящие мимо ощущали
могущество тех, кто воздвиг его двадцать два года тому назад.
Как всегда, привратник встретил его радушно, однако, заметив угрюмое
выражение лица Малатесты, предпочел выполнять свои обязанности более
сдержанно. Другой слуга проводил посетителя в просторную переднюю,
украшенную портретами самых выдающихся членов семейства Содерини, а затем
ввел его в слабо освещенный кабинет. Лишь одна свечка на столике посреди
комнаты поддерживала зарождающийся свет зари. Наемник не сразу понял, откуда
исходил голос, раздавшийся в полумраке:
- Входи, Руберто, и подойди ко мне.
Малатеста увидел Пьеро Содерини, который сидел в кресле лицом к полкам
с книгами. Его подбородок уткнулся в грудь, словно он задремал. Очень
коротко стриженные седые волосы придавали чертам худого усталого лица
выражение леденящей суровости. Глаза сомкнуты, и сам он сидел совершенно
неподвижно, только грудь поднималась и опускалась в такт дыханию. Хотя ему
едва ли сравнялось пятьдесят пять лет, руки у него были скрюченные, как у
старика. Костлявыми пальцами он сжимал сверток, лежавший у него на коленях.
Затянутый в бархатный камзол, который подчеркивал выпуклые мышцы,
Малатеста приблизился, приветствуя его коротким поклоном.
- Эччеленца...[1] - нерешительно начал он. Гонфалоньер[2] прервал его
быстрым движением руки:
- Погоди немного, пожалуйста. Дай мне еще минуту покоя, прежде чем
окунуться в превратности политики.
Его голос был усталым, но властным. Малатеста не настаивал.
- Посмотри лучше, что я получил сегодня утром. Я его ждал почти десять
дней. Дай мне насладиться этим мгновением. Уж ты-то знаешь, как мало
радостей выпало мне за последние месяцы.
- Да, я знаю, Эччеленца.
Вот уже три года Руберто Малатеста был подручным гонфалоньера. Этот
суровый воин объездил всю Италию вдоль и поперек и уцелел после почти
четверти века сражений, что говорило как о его несомненной способности