"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

горожан, предпочитали отсиживаться по домам. Поэтому, хотя князь Остей и был
объявлен набольшим воеводой, - на деле начальство над городом оказалось в
руках слободских старост и сотских да тех.бывалых воинов, которые в этот
грозный час оказались в Москве и сумели показать себя знающими дело и
толковыми распорядителями. Наибольшим же уважением всех московских низов
пользовался Юрий Сапожник, - славный воин, в Куликовской битве потерявший
руку, когда заслонил собою раненого великого князя.
Волею событий оказавшись сейчас головой народного движения, Юрий не
мешал распоряжаться князю Остею, покуда находил его действия правильными. Но
в душе он считал, что москвичи и сами, - без помощи этого литовского
князька, - сумеют удержать Москву до подхода государя с войском, а потому со
своей стороны руководил обороной и отдавал приказания, будто бы Остея тут и
не было. Последний сразу это заметил и хотел было осадить Юрку, но когда
увидел, с какой готовностью повинуется ему весь этот мятежный и полупьяный
люд, - почел за лучшее смолчать и не вызывать в столь ответственную минуту
лишних осложнений.
- Заряжай тюфяки, - говорил Юрка, - да нацеливай их на поганские ватаги
с лестницами, поколе они не подошли под стены. Энто им не лук и не
самострел, - такого гостинца они еще отродясь не пробовали. Небось от одного
грому басурманская душа паром выйдет!
Несколько минут спустя первую пушку изготовили к бою, но пока горел
запальный фитиль, полусотня татар, на которую она была наведена,
продвинулась далеко вперед, и каменное ядро, со злым урчанием прорезав
воздух, шлепнулось позади нее, не причинив никому вреда. Однако
громоподобный выстрел произвел среди татар замешательство, - они внезапно
остановились, и это позволило из второго тюфяка выпалить удачней: ядро
угодило в самую гущу людей, разнесло в щепы лестницу, которую они несли, и
убило несколько человек. Почти сейчас же, изрыгая черный дым и пламя, со
стены рявкнули еще две пушки, попадания которых тоже были удачны. *
Видя, что в рядах ордынцев происходит смятение, стоявшие на стене
москвичи разразились восторженными криками. Но к великому их разочарованию
татарские воины, понукаемые своими начальниками, бросились не назад, а
вперед и, прежде чем пушкари снова зарядили орудия, - успели подбежать так
близко, что стрелять по ним уже было нельзя. И тотчас орда пошла на приступ.
В то время как вся ее главная сила, прихлынув к стенам и поставив лестницы,
с устрашающим воем полезла наверх, - искуснейшие "татарские стрелки, стоя
чуть поодаль, метко били из луков по бойницам и по верху стены, едва там
кто-нибудь показывался.
Защитники города, - среди которых только очень немногие имели кольчуги
и шлемы, - десятками падали под вражескими стрелами, но приступ отбивали
дружно, не жалея себя. На лезущих по лестницам ордынцев со стены посыпались
камни, полилась кипящая смола. Но в то время как одни падали вниз с
переломанными костями или с воплями корчились под стеной от жестоких
ожогов, - другие сейчас же заступали их место н упрямо лезли наверх.
Наиболее яростный приступ осаждающие вели с восточной стороны, где
стены были ниже и где нетрудно было перебраться через ров, вода в котором в
это время года почти совсем пересыхала.
Вот, между Никольской и Собакиной башнями, приставив две лестницы
рядом, в затылок полезли по ним татары, прикрывая головы круглыми коваными
щитами. Верхним оставалось до края стены уже рукой подать, когда вдруг над