"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора Но еще прежде того он отправил к месту расположения орды новый
разведывательный отряд, иод началом воевод Ивана Сеславина, Григория Судакова и Клементин Полева, с наказом вызнать, - верно ли то, что Мамай поджидает подхода Ягайлы, а также захватить и прислать в Москву татарского "языка", поелику от первого посланного отряда никаких вестей до сих пор не было. Но два дня спустя в Москву приехал сын боярский Василий Тупик, с захваченным им татарином. Пленник оказался одним из приближенных Мамая и сообщил важные сведенья. Он сказал, что за Доном стоит орда, численностью свыше тридцати туменов, не считая многих тысяч наемников, и что Мамай только и ожидает подхода войск Ягайлы и князя Олега Рязанского, чтобы двинуться на Русь и покончить с Дмитрием еще до наступления осенних дождей. То, что Рязанский князь обещал свою помощь Мамаю, было для Дмитрия новостью, хотя и не очень его удивившей. Слухи о сговоре Мамая с Ягайлой тоже получили теперь свое подтверждение. И стало очевидно: Руси угрожает гибель, предотвратить которую можно только быстротой и смелостью действий. И Дмитрий решил не ожидать нападения, а первым ударить на татар, не давая им времени соединиться со своими союзниками. Было начало августа, а, по словам плененного татарина, Мамай ожидал подхода Ягайлы и Олега Рязанского к первому сентября. Нельзя было терять ни дня, и Дмитрий Иванович сейчас же отдал приказ находившимся у Москвы войскам готовиться к выступлению на Коломну. Вечером того же дня он вызвал к себе воеводу Захария Тютчева, хорошо говорившего по-татарски и слывшего человеком невозмутимо-спокойным и находчивым. вошедшему боярину. - Ночь тебе на сборы, а с зарею выедешь послом моим в Орду. - Сборы мои недолги, княже: коли есть спех, то и в ночь выеду, - ответил Тютчев. Он был еще молод, ясноглаз и хорош собою. И сердце Дмитрия на мгновение сжалось. "Почитай, на смерть посылаю, - подумал он. - Да ведь все на нее идем. Днем раньше, днем позже, - что уж там... Ко- му- то ехать надо, а лучше его на такое дело никого не сыскать". И вслух сказал: - Выедешь утром. Повезешь грамоту мою Мамаю, и в той грамоте будет отписано, что дань ему готов платить такую, как платил доселева, ни рубля больше. А пока он свою орду с Дона не уведет, и того не дам! О десятине же пусть позабудет, - прошли те времена. А ежели ответ мой будет ему не по сердцу и схочет он со мною биться, скажи, что я к тому готов, только пусть наперед крепко подумает, - не пришлось бы ему платить мне десятину! - Скажу, государь, - просто ответил Тютчев. - На рожон, однако, не лезь, - продолжал Дмитрий. - Как хана его почти, но после держись достойно, как подобает посланцу Великой Руси. За мои слова ты перед ним не ответчик, а вот за свои, - гляди, не перегни... Все, что я тебе покуда сказал, это еще полдела. А наипаче надобно мне Мамая распалить, чтобы в сердцах снялся он с кочевья и пошел на нас, не ожидая Литву и своих рязанских пособников. Разумеешь? И в том уповаю на твое умение. В речах своих будь ловок и так все оборачивай, чтобы Мамай на меня взъярился, а не на тебя. Коли поведешь дело с умом - и Руси сослужишь службу великую, и сам |
|
|