"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

будешь цел. Но ежели так выйдет, что он весь гнев свой на тебя изведет, а
сам останется ждать Ягайлу и Рязанского князя, - и тебе конец, и мне
никакого проку. Помни это.
- Разумею, княже. Чести русской не посрамлю и доверия твоего не обману.
- Тому верю. Знаю тебя. Поезжай через Рязанскую землю и по пути погляди
да послушай - что там и как? Коли сведаешь что важное, немедля шли ко мне
гонца. В Орде тоже держи глаза открытыми и старайся все примечать. С собою
возьми сотню добрых воев, только, не доезжая дня до Мамаевой ставки, ее
где-нибудь схорони, а сам явись к хану с двумя либо тремя боярскими детьми
да со слугами. Сотня тебе может в пути сгодиться, - мало ли кого ноне
встретишь!
- Все сделаю, как велишь, государь.
- Ну, тогда с Богом, иди сбирайся. Перед выездом зай-∙ди, простимся и
возьмешь грамоту, - будет готова.
Отпустив Тютчева и приказавши дворцовому Дьяку изготовить к утру
грамоту для посла, Дмитрий Иванович созвал к себе находившихся в Москве
князей и воевод, чтобы совместно обсудить подробности похода и установить
порядок движения полков.
Было очевидно, что Коломна не сможет вместить всех собранных войск,
большая часть которых находилась сейчас в окрестностях Москвы, очень важно
было также избежать заторов на дорогах, а потому решили, что князь Владимир
Андреевич Серпуховский и воевода Тимофей Вельяминов, - каждый во главе
тридцатитысячного отряда, - двумя различными дорогами, минуя Коломну, пойдут
прямо к выбранному для переправы через Оку месту, возле впадения в нее реки
Лопасни; князь Федор Романович Белозерский и его сын Иван, с двадцатью пятью
тысячами воинов, одновременно двинутся на Коломну, в три дня спустя за ними
выступит и сам великий князь, с главными силами, численностью около
шестидесяти тысяч человек. Все остальные войска уже находились в Коломне или
подходили к ней прямыми дорогами из различных удельных княжеств.
За день до начала похода Дмитрий Иванович, с главными воеводами,
отправился в Троицкую обитель. В ту пору митрополита в Москве не было,
преподобный же Сергий, несмотря на скромный сан игумена, являлся наиболее
чтимым на Руси пастырем, и потому именно от него хотел русский государь
получить благословение на ратный подвиг.
В обитель приехали утром. Здесь, посреди обширной лесной поляны,
обнесенной деревянным тыном, высилась большая, но незатейливая на вид
бревенчатая церковь, в которой как раз совершалось богослужение. Справа и
слева от нее, рядами тянулись такие же бревенчатые кельи иноков, сзади
виднелась монастырская трапезная, и всевозможные службы.
Князь Дмитрий, сопровождаемый воеводами, вошел в церковь и окинул
взором ее внутреннее убранство. Низкий иконостас, с решетчатыми царскими
вратами, - сквозь которые молящимся хорошо была видна вся внутренность
алтаря, - и потемневшие бревенчатые стены в полумраке сверкали золотом и
самоцветами множества икон в драгоценных окладах, пожертвованных монастырю
князьями и боярами. Среди этих сокровищ подлинной отрешенностью веяло от
хрупкой фигуры седовласого подвижника Сергия, в скромном холщовом облачении
служившего литургию! Голос
Временный глава Русской Церкви, архимандрит Митяй, в эту пору находился
на пути в Константинополь, куда он выехал для посвящения в митрополиты.
его был тих и мягок, в возгласах не было ничего торжественного, -