"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

изменился. - Он подъехал к воротам, как посол великого хана, и один из
стоявших на стене воинов застрелил его.
- Так это сын твой был? - воскликнул Дмитрий. - Сказывали мне про тот
случай. Вовсе, оно неладно получилось, что грех таить! Своих в этом деле
обелять не стану, но ты и то учти, что не войско Москву обороняло, а смерды
да торговый люд, - ни порядка, ни начальства у них настоящего не было. Верь,
Иван Васильевич, душевно о том сокрушаюсь, но сделанного не воротишь. И ты
нам тот грех прости, ибо Москва заплатила за него дорогой ценой: две с
половиной тьмы людей было в ней перебито по повелению вашего хана.
- Я в том никого не виню, Дмитрей Иванович, - грустно, промолвил
Карач-мурза. - Такова была воля Аллаха. Я говорил Рустему... Но лучше не
будем больше вспоминать об этом.
- А есть у тебя еще дети? - помолчав, спросил Дмитрий.
- Остался еще один сын. Он не захотел идти в этот поход.
- Вижу и радуюсь, Иван Васильевич: и в тебе и в семени твоем сильна еще
русская кровь. Ведь мне святитель наш Алексей, незадолго до кончины своей,
открыл, кто ты таков.
- Я обещал ему всегда оставаться другом Руси, князь. И я стараюсь
блюсти свое обещание как возможно лучше.
- Кому и знать это, как не мне, Иван Васильевич! Думаешь, забыл я то
время, когда ты в Сарае правил и ворога моего Мамая ровно на привязи держал?
Или как пособил ты мне с Тверским-то князем? И не раз, а дважды: без того
упреждения, что ты мне прислал из Сарая, - когда он с Ма маевым ярлыком ко
Владимиру шел, - вовсе бы я врасплох попал. Спаси тебя Господь за твою
великую помощь, а я ее до смерти не забуду!
- Твои слова наполняют мое сердце радостью, князь. И я надеюсь, что
Аллах пошлет мне еще другие случаи быть тебе полезным.
Собеседники помолчали. Дмитрию Ивановичу хотелось поскорее узнать - что
требует от него хан Тохтамыш, однако достоинство русского государя не
позволяло ему обнаруживать свое нетерпение, и он ждал, когда о том заговорит
сам посол. Но Карач-мурза, видя, что эта встреча с Московским князем носит
частный характер, к делу не приступал, и наконец Дмитрий не выдержал:
- В начале беседы нашей, Иван Васильевич, молвил ты, что дело мое с
Ордою не столь и скверно, как могло быть. Жду, что ты мне больше о том
скажешь, но прежде от себя скажу: наихудшее тогда было бы, ежели бы у хана
Тохтамы-ша недостало мудрости уразуметь, что теперь уже не можно все
повернуть к прежнему, как, скажем, при Батые было. Русь не та, и Орда не та.
И прямо тебе говорю: на такое я никогда не пойду, хотя бы он мне новою
войной грозил. Не зря положили мы тьмы русских жизней на Куликовом поле.
- Великий хан это понял, Дмитрей Иванович, и он такого от тебя не
требует. Он лишь хочет, чтобы ты перед другими признавал его верховную
власть и в знак того платил бы Орде хоть малую дань. На том предлагает он
тебе свою дружбу, вечныймир и помощь супротив врагов твоих; обещает, что
татарские орды более вторгаться в русские земли не будут, и в управлении
Русью дает тебе полную
волю.
- А ярлык на Владимирский стол снова станет (C)н давать по своему
хотению тому князю, который лучше ему потрафит или дороже заплатит?
- Владимирское княжество великий хан согласен счи-
тать твоею наследственной вотчиной, и великое княжение над Русью он