"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

расходившаяся складка, темные глаза глядели из-под косматых бровей угрюмо и
устало. Но сейчас, остановившись на лице Карач-мурзы, они внезапно
потеплели, тяжелая складка на лбу разгладилась, и густой голос князя
прозвучал неподдельной лаской, когда он сказал:
- Иван Васильевич! Будь здрав, родной, еще на многие годы! И ежели по
сей день ты мне остался другом, дозволь, без чинов, по-русски обнять тебя!
- Будь здрав и ты, Дмитрей Иванович, и да продлит Аллах твою жизнь еще
на сто лет, - ответил Карач-мурза, шагнув навстречу Дмитрию. - А в дружбе
навеки я тебе поклялся на сабле, и если бы такой клятве изменил, то
недостоин был бы ходить по земле.
Они обнялись. Дмитрий троекратно расцеловал Карач-мурзу, последний, по
татарскому обычаю, похлопал князя ладонями по спине и плечам. В рабочей
горнице Дмитрия Ивановича, кроме них, никого не было.
- Вишь, как довелось нам встретиться, - промолвил Дмитрий, усаживая
гостя за неширокий дубовый стол и садясь напротив. - Снова ты ко мне послом
от великого хана...
Только на сей раз дело-то мое, видать, будет похуже, чем тогда было.
- В жизни каждого человека бывают удачи и бывают неудачи, князь. Тебя
сейчас постигла неудача. Но она еще не столь велика, как могла бы быть.
- Вестимо, было бы много хуже, если бы не тебя, а кого иного хан ко мне
послом нарядил. С чем ты прислан, еще не знаю, но как сказали мне, что это
ты едешь, - веришь, будто камень с души свалился!
- Великий хан сначала хотел послать другого. Но в это время я приехал
из Самарканда, и он послал меня, - промолвил Карач-мурза. Но он не сказал о
том, что по выбору Тохтамыша послом на Русь должен был ехать свирепый Адаш,
с требованьем десятины и возвращения к тем порядкам, которые существовали
при хане Узбеке. И если бы не смерть Рустема, за которую хан чувствовал свою
вину перед Карач-мурзой, последнему едва ли удалось бы его убедить
отказаться от столь жестоких требований.
- Стало быть, тебя не было в Орде, когда она на Москву пошла? - спросил
Дмитрий.
- Нет, князь. Великий хан Тохтамыш еще до этого отправил меня послом к
Тимуру.
- Знаю, Иван Васильевич, тяжко было бы тебе идти с татарами против
Руси, и ты, поди, рад был тому, что хан тебя в другое место услал. Но я о
том жалею, что тебя не было под Москвой: может, сумел бы ты смягчить
жестокое сердце его и не погибло бы у нас столько невинных людей. Ведь он
всех мужчин повелел в Москве вырезать, хотя город взял не с бою, а обманом:
всем обещал свою милость и, тому поверив, москвичи ему сами ворота отворили.
- Я отговаривал великого хана от этого похода, князь, но, наверное, не
сумел найти те слова, которые были нужны, чтобы убедить его, - сказал
Карач-мурза. Как подчиненный и посол Тохтамыша, он считал неудобным говорить
о нем с осуждением. Но, подумав, что упрек Дмитрия в какой-то мере относится
и к нему самому, добавил:- Если я виноват в том, что не сумел отговорить
великого хана, то Аллах уже наказал меня за это: здесь, под Москвой, я
потерял своего старшего сына.
- Неужто наши в сече убили? - спросил Дмитрий. - Скорблю о том вместе с
тобой, Иван Васильевич. Но что сделаешь? Такова война. И не мы ее начали, а
лишь оборонялись.
- Его не в сече убили, князь, - сказал Карач-мурза, и голос его слегка