"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу авторарасходившаяся складка, темные глаза глядели из-под косматых бровей угрюмо и
устало. Но сейчас, остановившись на лице Карач-мурзы, они внезапно потеплели, тяжелая складка на лбу разгладилась, и густой голос князя прозвучал неподдельной лаской, когда он сказал: - Иван Васильевич! Будь здрав, родной, еще на многие годы! И ежели по сей день ты мне остался другом, дозволь, без чинов, по-русски обнять тебя! - Будь здрав и ты, Дмитрей Иванович, и да продлит Аллах твою жизнь еще на сто лет, - ответил Карач-мурза, шагнув навстречу Дмитрию. - А в дружбе навеки я тебе поклялся на сабле, и если бы такой клятве изменил, то недостоин был бы ходить по земле. Они обнялись. Дмитрий троекратно расцеловал Карач-мурзу, последний, по татарскому обычаю, похлопал князя ладонями по спине и плечам. В рабочей горнице Дмитрия Ивановича, кроме них, никого не было. - Вишь, как довелось нам встретиться, - промолвил Дмитрий, усаживая гостя за неширокий дубовый стол и садясь напротив. - Снова ты ко мне послом от великого хана... Только на сей раз дело-то мое, видать, будет похуже, чем тогда было. - В жизни каждого человека бывают удачи и бывают неудачи, князь. Тебя сейчас постигла неудача. Но она еще не столь велика, как могла бы быть. - Вестимо, было бы много хуже, если бы не тебя, а кого иного хан ко мне послом нарядил. С чем ты прислан, еще не знаю, но как сказали мне, что это ты едешь, - веришь, будто камень с души свалился! - Великий хан сначала хотел послать другого. Но в это время я приехал из Самарканда, и он послал меня, - промолвил Карач-мурза. Но он не сказал о том, что по выбору Тохтамыша послом на Русь должен был ехать свирепый Адаш, при хане Узбеке. И если бы не смерть Рустема, за которую хан чувствовал свою вину перед Карач-мурзой, последнему едва ли удалось бы его убедить отказаться от столь жестоких требований. - Стало быть, тебя не было в Орде, когда она на Москву пошла? - спросил Дмитрий. - Нет, князь. Великий хан Тохтамыш еще до этого отправил меня послом к Тимуру. - Знаю, Иван Васильевич, тяжко было бы тебе идти с татарами против Руси, и ты, поди, рад был тому, что хан тебя в другое место услал. Но я о том жалею, что тебя не было под Москвой: может, сумел бы ты смягчить жестокое сердце его и не погибло бы у нас столько невинных людей. Ведь он всех мужчин повелел в Москве вырезать, хотя город взял не с бою, а обманом: всем обещал свою милость и, тому поверив, москвичи ему сами ворота отворили. - Я отговаривал великого хана от этого похода, князь, но, наверное, не сумел найти те слова, которые были нужны, чтобы убедить его, - сказал Карач-мурза. Как подчиненный и посол Тохтамыша, он считал неудобным говорить о нем с осуждением. Но, подумав, что упрек Дмитрия в какой-то мере относится и к нему самому, добавил:- Если я виноват в том, что не сумел отговорить великого хана, то Аллах уже наказал меня за это: здесь, под Москвой, я потерял своего старшего сына. - Неужто наши в сече убили? - спросил Дмитрий. - Скорблю о том вместе с тобой, Иван Васильевич. Но что сделаешь? Такова война. И не мы ее начали, а лишь оборонялись. - Его не в сече убили, князь, - сказал Карач-мурза, и голос его слегка |
|
|