"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

нынешнего нашествия Русь наполовину обезлюдела и все в ней пришло в
расстройство? И хотя изойдет душа слезами и кровью, а придется, как прежде,
воздеть на себя татарское ярмо... Господи, коли нет иного исхода, хоть так
по милости Своей сделай, чтобы не слишком тяжким было оно!"
Подавленный этими тяжелыми мыслями, Дмитрий ожидал послов из Орды. Чего
потребует хан-победитель? Неизвестность томила пуще всего, но миновала
осень, наступила зима, а вестей из Орды все не было.
Наконец, уже незадолго до Рождества, от заставы, стоявшей в десяти
верстах на Ордынской дороге, прискакал сын боярский Юрий Палицын и доложил:
к Москве подъезжает ханский посол, а с ним человек двести нукеров и слуг.
- Ага, едут! - воскликнул великий князь, сразу ощутивший при этом
известии и тревогу, и то деловитое спокойствие, которое приходило к нему в
минуты опасности. - А где ты оставил тех татар?
- На заставе, великий государь. Стали они там на корот-
кий роздых и, надо быть, через час либо полтора будут в
Москве.
- А кто посол, тебе ведомо? - сам не зная почему, спросил Дмитрий. В
сущности, это было ему безразлично: не все ли равно, кто из татарских
вельмож объявит ему ханскую волю и потребует точного ее исполнения?
- Ведомо, княже, - ответил Палицын. - Послом- едет ордынский царевич,
по имени Карач-мурза.
- Карач-мурза! - вскричал Дмитрий. - Да не ослышался ли ты, часом?
- Не ослышался, великий государь, и тому верь. Не токмо нукеры нам его
имя сказали, но и на заставе нашей-оказался один старый воин, который его
признал. Сказывает, в прежние годы уже видел его однажды послом на Руси.
- Слава Христу и Пресвятой Богородице! - перекрестился Дмитрий. - Не
столь, значит, и плохо наше дело, ежели его, а не кого иного хан прислал.
Скачи сей же час в обрат, на заставу, и по пути упреждай всех, чтобы
ханскому послу и людям его ни в какой малости обиды либо бесчестья не было.
Если кто при проезде посла шапки не скинет или худое слово татарам крикнет,
с того велю голову снять! А ты, Мартос, - обратился князь к окольничему
Погожеву, вошедшему вместе с гонцом, - помедля собери что ни больше бояр и
боярских детей. Пусть приоденутся, как подобает, да выходят с тобою вместе к
Фроловым воротам. Посла встречайте с великой честью, ровно бы самого царя
встречали! Всех людей его на посольский двор, - да чтобы ни в чем у них
нужды не было, - а царевича проси прямо сюда, во дворец.
Более пятнадцати лет прошло с того дня, когда князь Дмитрий и
Карач-мурза в последний раз видели друг друга. И теперь, встретившись опять,
каждый из них невольно подивился тому новому, что рука времени наложила на
другого.
Карач- мурза, которому минуло уже сорок, внешне изменился мало. Он
по-прежнему был строен и моложав, только виски и небольшая холеная бородка
чуть подернулись первым инеем седины да синие глаза его стали будто темней и
печальней. Он находился в той поре, когда не ушла еще сила молодости, но ею
уже управляет мудрость прожитых лет.
Зато перемена, происшедшая во внешности Дмитрия, была разительной:
перед Карач-мурзой, запомнившим его
. юношей, стоял теперь не в меру грузный, раздавшийся вширь
чернобородый мужчина, выглядевший много старше своих тридцати трех лет. Лоб
его, как опущенная стрела шлема, пересекала суровая, почти никогда не