"Михаил Дмитриевич Каратеев. Богатыри проснулись ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

- В том каюсь. Призвал, а ныне оплошку свою хочу поправить. Что ты
всегда руку моего ворога, князя Ольгер-да, держал, то я тебе простил и
принял тебя с честью. Но разве мог я тогда знать, как ты себя в грозный для
Руси час выявишь? А теперь вижу - не годен ты нам, вот и говорю: съезжай с
Москвы! Три дня тебе кладу на сборы, а коли промедлишь, велю силой вывезти!
Здесь автор предвидит, что некоторые упрекнут его в анахронизме и
скажут, что слово "юбка" не могло быть произнесено Дмитрием Донским, ибо
гораздо позже перешло к нам из французского языка. Но это не так: слово
"юбка", так же как "шуба" и "зипун", происходит от татарского "джу-. ба", -
так называлась у татар долгополая одежда, носившаяся зимой. Западные языки
заимствовали это слово через Россию.
- Если так, мне трех дней не нужно: я и сегодня съеду. Но за
богопротивные действа свои ты и Богу и патриарху ответишь! А иного
митрополита на Москву не жди!
. - Мне и ждать не надобно: есть у нас митрополит Пимен. Он хотя и
обманом, но сан свой такоже получил от самого патриарха. И каков он ни есть,
а все будет для нас получше тебя, - по крайности, свой, русский человек,
стало быть, паству свою в беде не покинет и продавать меня не станет ни
Литовскому князю, ни Тверскому! Думаешь, не знаю, что у тебя на уме? Вот
Пимена и призову из заточения, а тебе отсюда путь чист!
- Добро, княже. Только не на Литву я отсюда поеду, а в Цареград и
доведу обо всем его святости, патриарху Нилу. Коли отлучит он тебя и землю
твою от Церкви, на себя пеняй!
- Страшен сон, "да милостив Бог! Патриарх небось поумнее тебя! А
теперь, отче, не вводи в грех, - ступай отселе-ва, покуда я тебе худшего не
сказал!
Исполненный негодования, Киприан уехал, а Дмитрий сейчас же вызвал из
Чухломы находившегося там опального Пимена и, - как всегда в таких случаях
выражались русские летописцы, - "принял его с любовию и честью на московскую
митрополию".
Однако, как показало ближайшее будущее, Дмитрий Донской, не питавший к
Пимену ни любви, ни уважения, предполагал оставить его во главе русской
Церкви лишь временно, до посвящения в митрополиты иерарха более достойного.
В поисках такового Дмитрий Иванович обратился за советом к игумену Сергию
Радонежскому, который без колебаний указал на суздальского архиепаскопа
Дионисия, человека строгой жизни, пользовавшегося на Руси всеобщим
уважением.
Летом 1383 года Дионисий, с грамотой великого князя, отправился в
Константинополь, дабы испросить у вселенского патриарха посвящение в
митрополиты. Киприан, тоже находившийся в Константинополе и надеявшийся с
помощью патриарха возвратиться на московскую митрополию, всячески
противодействовал посвящению Дионисдя, но в этом не преуспел: одряхлевшая
Византийская империя клонилась к упадку и переживала трудные времена,
пренебрегать желаниями главы крепнущего Русского государства она уже не
могла, и Дионисий получил от патриарха сан митрополита, с назначением в
Москву, а Киприану была предоставлена
киевская митрополия, которую он и раньше возглавлял. Таким образом, все
как будто складывалось согласно желанию Дмитрия, но возможность этого,
очевидно, была предусмотрена его противником: обратный путь митрополита
Дионисия лежал через Киев, где его неожиданно ири-казал схватить Киевский