"Сергей Кара-Мурза "Совок" вспоминает свою жизнь" - читать интересную книгу автора

водит упряжку волов! А цену на сахар американцы иногда сбивают до полутора
центов за фунт! Но мы же ничего этого не знали! То есть, в газетах читали, а
знать не знали.
Произошла странная вещь. Довольно многие преподаватели готовились
уехать - кто в Европу, кто в США. Между собой мы об этом знали, хотя при
официальной подаче заявления на выезд человек должен был уйти из учреждений
системы просвещения. Не знаю почему, но многие из тех, кто собирался
эмигрировать, поехали тогда рубить тростник, хотя особого принуждения не
было. Может, решили напоследок повидать сельскую Кубу. Был, например,
старенький профессор математики. Встанет на поле среди тростника - и смотрит
вокруг. Борода развевается, в руке мачете, на поясе кружка. Ему крестьяне
кричат, со своим простонародным произношением: "Сеньоль! Будьте добры,
присядьте отдохнуть!". Он чуть не плачет. А должен был в марте уже уехать,
сразу после конца этой работы. Потом смотрю - он все еще в Сантьяго, едет
тихонько в университет на своем огромном допотопном "форде". Оказывается,
решил не ехать. И еще такие же. Порубили тростник - и что-то в них
сломалось. Или восстановилось.
На наших людей, в 60-70-е годы, физический труд такого эффекта,
конечно, не производил. Даже наоборот. Говорили разное: что эта работа
неэффективна (я, кандидат наук, тра-та-та...), что эта повинность - отрыжка
тоталитаризма, что эта бесплатная рабская сила развращает крестьян и т.д.
Доля правды во всем этом была. Но я все равно не понимал, почему работа в
поле вызывала у многих такое отвращение - ее неприятие было страстным,
иррациональным. Ну, пусть неэффективно (хотя - почему? ведь посылали помочь
в моменты пиковых нагрузок, это именно эффективно). Пусть даже отрыжка
тоталитаризма. Но раз уж ты поехал - поработай, ведь это приятно и полезно.
Очень плохо, что власти СССР были нечувствительны к тому важному факту,
что у студентов и интеллигенции эта колхозная повинность вызывала
отвращение. Нельзя было продолжать, не выявив причины этого отвращения и не
сняв их. Но - властей этих уже нет, подумаем о людях. Мне кажется, что
многие из новых поколений молодежи не желали идти в поле потому, что боялись
взглянуть правде в лицо - их тело не желало работать, делать усилия,
радоваться усталости. Оно от этой усталости страдало. И это был признак
какого-то угасания. Люди не хотели видеть, как что-то отмирает в их молодом
теле. Как угасает воля к жизни, какой-то важный инстинкт.
Может, странно покажется, но в этом было угасание и советского строя.
Эти люди хотели, чтобы этот строй сгинул, чтобы не ездить им в колхозы, не
трогать рукой землю и сено, не служить в армии. Эти люди хотели такого
строя, чтобы он оставил их в покое, дал расслабиться у дешевого телевизора с
бутылкой дешевого плохого пива в руке. Чтобы он дал им умереть. После 1991
г. люди стали быстро умирать. Это, конечно, результат реформ - бедность,
безысходность и т.д. Но я думаю, есть и еще одна невысказанная вещь - этот
строй разрешил умирать. А советский строй этого не разрешал.
Но тогда, конечно, никто ничего такого не думал.

* * *

В деревнях на востоке Кубы делают особый напиток типа кваса - пру.
Размалывают какой-то корень, заквашивают дрожжами с сахаром, и готово. Вкус
и аромат неповторимые, у меня вызывали они какое-то щемящее чувство, чуть ли