"Сергей Кара-Мурза "Совок" вспоминает свою жизнь" - читать интересную книгу автора

Сантьяго де Куба в 1979 г. и был у него дома. Он окончил университет, стал
инженером, старшая дочь его уже училась в музыкальной школе при
консерватории, имела способности. Сам он мало изменился, и мы с ним
поговорили с таким же взаимным пониманием, как раньше.
Другие мои товарищи по бригаде на тростнике были левыми идеалистами.
Горазды критиковать - и Кастро за ошибки в политэкономии, и СССР - за
недостаточную революционность. Переводчик был, можно сказать, кубинским
диссидентом, но таким, который за светлый образ для сравнения взял СССР.
Если бы я ему сказал, что у нас диссиденты лелеют образ США, он бы страшно
удивился - а так, по структуре мышления был типичный диссидент, все ему не
нравилось. Правда, у него идеализм диссидента сочетался с ярко выраженным
прагматизмом. Он даже ухитрился эмигрировать в Испанию, а это для кубинцев
была большая удача. Гринго, в общем, все на Кубе недолюбливали и убегали в
США только потому, что там сразу получали очень большие материальные льготы.
А Испания - Мать-отечество (есть в Латинской Америке такая странная
формула).
Я, поскольку привез на Кубу приборы, подружился с механиками и
электриками в мастерских - надо было переналаживать наши приборы на другую
частоту. У них была нехватка элементов - транзисторов, сопротивлений и т.д.
Я пошел в порт, на советский корабль, зашел к радисту. Знал, что они свои
станции не ремонтируют, а заменяют весь блок с дефектом. Спрашиваю: не
дадите ли дефектные блоки? Бери! Я нагрузил целый мешок, взвалил на спину и
принес в университет. Ребята были счастливы - на много лет запас. Работали
они прекрасно, все сколько-то лет пробыли в США на заработках. И много мне
интересного рассказывали о тамошних мелочах быта и человеческих отношений.
Многие вещи им казались такими дикими и ужасными, что они переходили на
шепот, как будто я иначе мог испугаться.

* * *

Посылая преподавателей университета на рубку тростника, кубинцы,
видимо, учитывали опыт и советских субботников, и целины. Я увидел тогда на
Кубе этот наш опыт, как бы перенесясь в машине времени в прежние времена - и
мог сравнить с тем, чем он стал у нас в СССР в конце 60-х годов. Это было
поучительно. Я увидел на Кубе то, что мы в нашем времени уже разглядеть не
могли, да это уже и ушло.
Конечно, неизнуряющий физический труд, тем более в поле, всегда и везде
полезен. Но он сопрягается с разными социальными условиями и воспринимается
по-разному. У нас в середине 60-х годов интеллигентная публика стала
относиться к практике посылать ее на недельку-другую в колхоз очень
отрицательно.
Здесь, на Кубе, в связи с этой практикой открылась вещь, для меня
совершенно неожиданная. Подавляющее большинство не только интеллигентных, а
и вообще городских кубинцев не имело никакого представления о труде в той
отрасли, которой жила страна. Вся Куба полвека жила на прибавочный продукт,
что производили те, кто возделывал и рубил тростник. А что это за работа,
горожане не знали. Когда они приехали в поле, взяли в руки мачете,
познакомились с бытом крестьян, - это у многих вызвало потрясение. Так вот
как жил и трудился их любимый кубинский народ! Батон хлеба за то, чтобы
нарубить 90 арроб! Земляной пол в лачуге! Мальчик в восемь лет целый день