"Сергей Кара-Мурза "Совок" вспоминает свою жизнь" - читать интересную книгу автора

Я потом в машине говорю Педро: "Вы знаете, что советский - это не то же
самое, что русский". Он удивился: "Да? А в чем же разница?".
Значит, радистом у партизан Фиделя был русский Павел, которого кубинцы
зовут "совьетико"...
Русских на Кубе было не так много, но все же заметное число. Приедешь в
какой-нибудь городок, тебе говорят: "У нас есть один старый совьетико,
сапожник". А как-то в гостинице, в Гаване, пришли ко мне кубинцы, только что
вернувшиеся из Москвы. Я заказал обед в номер, старик-официант прикатил
столик с обедом. Я смотрю и говорю по-русски: "Видно, кофе-то он забыл". А
старик мне по-русски же отвечает: "Кофейник в печке, чтобы не остыл" - под
столиком маленькая печка укреплена.

* * *

Многие вещи на Кубе нас удивляли и казались неправильными. Мы эти вещи
давно пережили и забыли, теперь их даже кое-кто осмеивает. Что они
противоречат теории, и сами кубинцы знали, и многие там их тоже порицали.
Но, вглядевшись, я во многих теоретических истинах усомнился. Например,
тогда, в 1966-68 гг., многие блага давались на Кубе бесплатно или очень
дешево. Телефон-автомат на улице был бесплатный, вход на стадион, на любимый
кубинцами бейсбол - бесплатно. Если массовый праздник, вдруг бесплатно
раздают по бутылке пива и редкостное любимое лакомство - булку с куском
ветчины. Казалось, это несправедливо. Ведь кто-то это оплачивает, а
достается это явно не всем. Не все ходят на бейсбол.
Но, накапливая наблюдения, я стал видеть во всем этом большой
символический смысл. Даже литургический, если можно так выразиться. Какое-то
совместное причащение, как будто восстанавливалось утраченное братство
людей. И тут не было ни идеологического, ни политического смысла, и эффект
был гораздо глубже и очень сильный. Это по людям было видно.
Например, никто никогда не взял бы лишней бутылки пива или булки с
ветчиной. И никто в этом другого не заподозрил бы. Когда мы приехали на слет
школьных кружков, там стали раздавать эти булки с ветчиной. Один мой ученик
меня увидел и мне отдал свою. Я спрашиваю: а ты как же? Пойду, говорит, еще
возьму. Спокойно сказал. А в университете на каком-то празднике я подошел, а
переводчик, который рубил со мной тростник, только что взял бутылку
холодного пива, увидел меня и мне отдал. Сам подошел к ящику со льдом и
тянется за другой. Наш стеклодув, член профкома, этим заведовал, удивленно
говорит: "Ариас, ты же только что брал". Это у него вырвалось, без всякого
злого умысла. Ариас взвизгнул что-то нечленораздельное и бросился прочь. Я
говорю стеклодуву: "Он мне отдал свою бутылку". Тот побежал за ним, кричит:
"Товарищ Ариас, вернитесь! Товарищ Ариас, немедленно вернитесь! Я вас
предупреждаю...". Тот не вернулся.
Но в общем, эти бесплатные мелочи глубоко переживались - как будто люди
совместно "преломляли хлеб". В ночь на Новый, 1967 год на самом большом
проспекте Сантьяго накрыли длинный стол - ужин для всего города. Билет стоил
три песо, очень недорого, и ужин был хороший, даже кусочек халвы и виноград
из Испании - ритуальные для новогодней ночи вещи. Я думал, мало народу
придет. Нет, почти весь этот стол был заполнен, и все были довольны побыть
вместе. Больше не повторяли, видно, все же слишком дорого обошлось.
Я жил потом на этом проспекте, а за ним напротив дома - большой стадион