"Сергей Кара-Мурза "Совок" вспоминает свою жизнь" - читать интересную книгу автора

Этот китаец имел за городом огород и стал нам давать то, что летом
растет - зелень, корнеплоды тропические, вместо картошки. А ему за это рис,
кофе и немного сигарет. Нам полагалось много на всех, включая детей, так что
оставалось. Сигареты я носил в лабораторию, они лежали в определенном месте,
люди заходили и брали по одной, когда курить невмоготу хотелось. Кофе после
обеда варили - на аромат тоже народ сходился. Но оставалось и китайцу. Овощи
приносили его дети, старшему было лет десять, звали его Сантьяго. Всегда в
пионерском галстуке - революционер. Светлая голова, другого слова не
подберешь. И как с детьми управлялся - ни разу не крикнет, а все подчинялись
ему с радостью. Когда моя дочка с ними играла, я был рад - такой пример
перед глазами.
Этот мальчик вообще среди сверстников в поселке верховодил. Как-то я
иду, еще не знал их близко, и вижу такую сцену. Мальчик, сын моего коллеги,
немца из ГДР, что-то не поделил с кубинцем, обхватил его и пытается
повалить, как обычно. А все вокруг стоят, оторопели, не понимают. Сантьяго
увидел меня и кричит: "Товарищ, скажите пожалуйста, что он делает?" И от
многих наших родителей я слышал тогда эту странную вещь - среди кубинских
детей не было драк и они не понимали, когда их сверстники из Европы пытались
с ними драться. Скорее всего, это было временное явление, романтический
момент. Но очень любопытный.
Вообще, отношения с детьми на Кубе были очень ласковыми, и дети росли
незлобивыми. Когда в автобус входила женщина с ребенком, к нему тянулось
несколько пар рук - взять к себе на колени. Уступать место там не было
привычки, да и тесно обычно было, передвигаться трудно. Передают малыша под
крышей автобуса с рук на руки. "Ах ты, мое солнышко! Ах ты, мое небушко!".
Дети не боятся.

* * *

В Сантьяго, в 1966 г., Педро Соберат, подводник из их "ДОСААФа", мечтал
создать группу подводной археологии. Около Сантьяго было много испанских
кораблей потоплено, еще колониальных времен. Они ныряли, даже пушки
доставали (при Батисте их чуть не арестовали - решили, что собираются
чугунную пушку восстановить и к Фиделю отправить). Для начала надо было
наладить съемки. А я как раз привез бокс для подводной съемки, нам на
свадьбу перед отъездом подарили. Я решил его отдать, все равно понял, что
времени у меня не будет. Попробовали - прекрасно снимает, но сломался мой
аппарат "Зенит" для этого бокса. Педро говорит: "Здесь есть один советский
товарищ, Пабло, прекрасный мастер. Он у нас в Сьерре-Маэстра ведал
радиостанцией. Поехали к нему, он починит". Надо же, думаю, мы и слыхом не
слыхивали, что в Сьерре-Маэстра у Фиделя был наш радист. Вечером поехали,
куда-то на окраину. Где же, думаю, здесь советские живут? Я же все их места
обитания знаю.
Приехали. Обычный кубинский домик, выходит Пабло, столь же обычный
кубинец. Заходим, Педро ему объясняет - и Пабло переходит на русский язык,
правда, скованный. С трудом говорит, но прилично. Потом зовет: "Мама!".
Выходит старушка, в русском платье, лицом совершенно русская. После 1917 г.
девочкой уехала с родителями из Ярославля, осели на Кубе, Пабло ее сын.
Обрадовалась случаю поговорить на русском языке, нисколько его не утратила.
Видно, читает.