"Н.М.Карамзин. Полный курс русской истории" - читать интересную книгу автора

зрелом возрасте. А тогда, путешествуя по Европе, он мог честно сказать
словами Тютчева: "Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые". То, что
он увидел, сделало способного юношу писателем.
Его первая серьезная книга называлась "Письма русского
путешественника". Конечно, не стоит отождествлять рассказчика с самим
Карамзиным, это все же герой литературный, но многое из того, что он увидел
и услышал во время европейского турне, вошло в эту книгу. И многие мысли
были созвучны с мыслями самого Николая Михайловича. Возвращение на родину
виделось и герою "Писем", и самому Карамзину как возвращение из бурлящего
котла революции в тихую и стабильную страну. Если до отъезда Карамзин
находил в России одни лишь пороки, то после возвращения он уже точно знал
местоположение всех возможных добродетелей.
Однако за время его путешествия в этом тихом болотном мирке многое
переменилось. Напуганная революцией во Франции, Екатерина больше не желала
выглядеть вольнодумицей, и в русском обществе начались гонения на свободу
слова. К моменту возвращения из-за границы Карамзина за дело книгоиздания и
просвещения пострадал уже известный нам Николай Новиков. Жандармский отряд
явился к нему в имение и силой забрал больного издателя, наделав шума и
насмерть перепугав домочадцев: последние не отошли от этого шока до конца
своих дней, обзаведясь нервными тиками и заиканием.
Удар Екатерины был направлен на московский масонский кружок, но
пострадал за правду один только Новиков. Его осудили и заточили в
Шлиссельбургскую крепость. Для Карамзина это тоже был наглядный урок: не
только революция пожирает собственных детей - власть, данная Богом, этим
тоже занимается регулярно.
Может быть, два этих совпавших по времени события и породили особую
черту Карамзина-человека: он предпочитал не ссориться с сильными мира сего и
свое приватное мнение держать при себе. С тех пор собственную частную жизнь
он полностью отделил от общественной. Он много позволял себе в частных
письмах и высказываниях, говорил нелицеприятные слова и о власть имущих, но
при дворе держал себя как хороший солдат - полностью соответствуя пожеланиям
своего командира. Только в редкие минуты, когда высокое начальство изволило
расслабиться и было способно не закусывать человечинкой, Карамзин позволял
себе вольности - просил за обреченных или излагал разумные государственные
идеи. Он понял природу власти. Он знал, как с ней следует управляться.
Что же касается юношеских светлых идей - Карамзин порвал с масонами не
только потому, что боялся последствий: он ясно увидел, куда приводят благие
идеи, и к тому же понял еще одно: дела намного важнее слов, даже если эти
дела выполнены с недочетами. А у масонского сообщества ничего, кроме
пустопорожней болтовни, он не находил. Очевидно, в этом и была причина
разрыва.
Впрочем, в некоторых статьях и книгах можно найти иное объяснение:
Карамзин просто струсил. Но если бы это было именно так, он не написал бы
оду в защиту шлиссельбургского узника Николая Новикова - "К милости"!
Удивительное дело: Екатерина, которая личным распоряжением упрятала
вольнодумца в крепость, приблизила к себе его защитника, Николая Карамзина.
Но первоначально следствие сильно заинтересовалось мыслями оды. Вот
тогда-то в следственном комитете по делу Новикова и родилась та идея,
которую до сих повторяют все искатели конспирологических связей Карамзина:
за границу последний поехал на деньги масонов, по поручению масонов и едва