"Н.М.Карамзин. Полный курс русской истории" - читать интересную книгу автора

Примерно в это же время из провинциального Симбирска в Москву
перебрался юный совсем Карамзин. Надо ли говорить, что он с огромным
воодушевлением влился в эту хорошую московскую компанию. Так что на вопрос,
вступил ли Карамзин в масонскую ложу, следует ответить утвердительно: да,
вступил. Но остался ли Карамзин верен масонским идеалам? С этим все гораздо
сложнее.
В юные годы будущий историк вполне разделял революционные идеалы, да и
что дурного может быть в свободе, равенстве, братстве и просвещении народа?
Пересмотреть свои взгляды его заставило другое. В пору самого расцвета
масонских мечтаний Карамзин решил посмотреть мир. Он хотел видеть все
доступные европейские страны, и большинство из них увидел. Никто не посылал
Карамзина туда по служебной необходимости, никто не отправлял его для
научных занятий - две причины, по которой русские той эпохи оказывались за
границей. Не ехал он и для сугубо дворянского развлечения - поблистать в
европейском свете. Молодой Карамзин просто желал увидеть, как выглядит мир
по ту сторону границы Российской империи. Он желал не читать о заграничной
жизни в книгах и журналах, а составить собственное впечатление. Оценить,
какие перемены там происходят.
Самые радикальные перемены происходили тогда во Франции. Это оттуда с
ужасом бежали роялисты и туда же с восторгом стремились те, кто видел
надежду и счастье в свободе, равенстве и братстве. Но то, что увидел в
революционной Франции Карамзин, навсегда изменило его мировоззрение. Такой
свободы, такого равенства и такого братства он не хотел видеть. Процесс
создания правового государства Карамзин представлял несколько иначе - без
отрубленных голов и ликующей черни, сбегающейся поглазеть на очередную
казнь. Да и посещение им "штаба революции", Конвента, тоже большого восторга
не вызвало: в Конвенте ругались, выносили смертные приговоры, большинством
голосов решали, кому жить, а кому умереть...
Не только русский путешественник, но и другие очевидцы той кровавой
эпохи вспоминали скорее не победы освобожденных французов, а тот страх и
трепет, который внушали им вооруженные отряды и толпы обезумевшей черни.
Единственный человек, который запомнился Карамзину и которого он защищал
даже тогда, когда его именовали не иначе как тираном, был Робеспьер. Для
Карамзина он навсегда остался Неподкупным. Для себя русский путешественник
сделал такой вывод: "Всякое гражданское общество, веками утвержденное, есть
святыня для добрых граждан, и в самом несовершеннейшем надобно удивляться
чудесной гармонии, благоустройству, порядку... Когда люди уверятся, что для
собственного их счастия добродетель необходима, тогда настанет век золотой и
во всяком правлении человек насладится мирным благополучием жизни. Всякие же
насильственные потрясения гибельны, и каждый бунтовщик готовит себе эшафот".
А масоны? Масоны, которые приняли деятельное участие в рождении
революции, увидев первые ее кровавые плоды, постарались откреститься от
своего детища. Они тоже не предполагали, на что способен освобожденный
простолюдин. Так что, если Великая французская революция и была детищем
масонов, то разве что бастардом, незаконнорожденным ребенком.
Карамзин сделал для себя еще один важный вывод: никакая свобода не
может окупиться ценой пролитой крови. Ему еще предстояло пройти путями
русской истории, тоже богатой кровавыми реками, и, по большому счету, эта
русская кровь была пролита также напрасно, чего Карамзин не желал
признавать, находя те или иные оправдания... Но это было уже много позже, в