"Виталий Каплан. Религиозные мотивы в творчестве В.Крапивина" - читать интересную книгу автора

шийся у него с некоторых пор удушливый страх смерти. Но... Но
пришло время вступать в пионеры.
"Помимо всего прочего, Севка вспомнил, что пионеры не верят в
Бога.
Он не на шутку растерялся. Конечно, о Севкином Боге не знал
ни один человек на свете. Но сам-то Севка знал. Выходит, он будет
ненастоящий пионер? Все станут думать, что настоящий, а на самом
деле нет...
Севка размышлял долго. Сначала мысли суетливо прыгали, потом
стали спокойнее и серьёзнее.
Севка принял решение. "Бог, ты не обижайся, - сказал он чу-
точку виновато. - Я больше не буду в тебя верить. Ты ведь видишь,
что нельзя... Ты только постарайся, чтобы я дожил до бессмертных
таблеток, ладно? А больше я тебя ни о чём просить не буду и верить
не буду, потому что вступаю в пионеры. Вот и все, бог. Прощай."
Вот тут и происходит слом. Тут уже не война между верой и
рассудком, тут посерьёзнее. Надо ли говорить, что у девятилетнего
мальчишки в те годы отношение к пионерской организации (да и вооб-
ще ко всей коммунистической трескотне) не могло не быть мистичес-
ким, религиозным. Ведь коммунизм сам по себе является псевдорели-
гией, как бы он ни притворялся научным мировоззрением. Тут столк-
новение веры истинной и веры ложной. Но посмотрите, что происхо-
дит. Приняв под давлением "тьмы века сего" сторону лжи, отказыва-
ясь от Бога, сколь честен он и перед Богом, и перед собой! Не
просто "перестал верить", а почувствовал необходимость выяснения
отношений. Что, кстати, говорит о серьёзности его "интуитивной"
веры. Он тоскует, он страдает, и при всем при этом он искреннен.
Сам он ещё слишком мал, чтобы понять, что так просто веру не поте-
ряешь. И между прочим, задумайтесь,  2откуда 0 в нём эта искренность,
эта честность, это ощущение, что Истина (которую он по малолетству
и в силу обстоятельств времени спутал с подделкой) несовместима с
какой-либо фальшью, с ложью? Немного позже я постараюсь ответить
на этот вопрос.
А дальше происходит то, что должно было произойти. Вера нику-
да не ушла, лишь притаилась в душе. И вот - прорвалась. Тяжело за-
болела Севкина одноклассница, Алька. Медицина помочь ничем не мог-
ла, и никто помочь не мог. В том числе и небезызвестный товарищ
Сталин, которому Севка собрался было писать письмо, но вовремя
одумался. Ситуация безнадёжная. Что оставалось Севке, кроме как
вспомнить о преданном им Боге?
"...Правда! - отчаянно сказал Севка. - Только помоги ей выз-
дороветь. Больше мне от тебя ничего не надо! Ну... - Севка помед-
лил и словно шагнул в глубокую страшную яму... - Ну, если хочешь,
не надо мне никакого бессмертия. Никаких бессмертных лекарств не
надо. Только пускай Алька не умирает, пока маленькая, ладно?"
А что же Бог? Бог молчит. И в молчании этом Севка чувствует
свою неискренность, с ужасом осознает, что не до конца был честен
перед Богом.
"Ты думаешь - в пионеры собрался, а Богу молится, - с тоской