"Иммануил Кант. Собрание сочинений т.6" - читать интересную книгу автора

существа мыслительной способности и из-за того, что не заимствуется из
опыта, вовсе не есть фикция; она охватывает чистые акты мышления, стало быть
априорные понятия и основоположения, единственно которые приводят
многообразное [содержание] эмпирических представлений в закономерную связь,
позволяющую этому многообразному стать эмпирическим познанием, т. е. опытом.
Вот почему физики-математики никак не могли обойтись без метафизических
принципов, в том числе и таких, которые a priori делают применимым к
внешнему опыту понятие их истинного предмета, т. е. материи; таковы понятия
движения, наполнения пространства, инерции и т. п. Признание всех этих
понятий подчиненными чисто эмпирическим основоположениям они справедливо
считали несообразным

61

с той аподиктической достоверностью, которую они хотели придать своим
законам природы, а потому предпочитали постулировать свои основоположения,
не исследуя их априорных источников.

Между тем для пользы наук весьма важно отделять друг от друга
неоднородные принципы и каждую науку приводить в особую систему, дабы она
составляла специфическую науку; это предохраняет от неуверенности,
проистекающей от того, что нельзя распознать, на счет какой же из двух наук
следует отнести и ограниченность, и заблуждения, могущие появиться при их
применении. Вот почему из чистой части науки о природе (physica generalis),
где метафизические и математические построения обычно применяются без
всякого порядка, я счел нужным выделить метафизические и вместе с ними
представить в виде системы принципы конструирования этих понятий,
следовательно, принципы возможности самого математического учения о природе.
Подобное обособление помимо уже упомянутой пользы, им приносимой, имеет еще
особую привлекательность, создаваемую единством познания, которое получается
всякий раз, когда не допускают смешения границ наук и стараются, чтобы
каждая наука занимала отведенное ей место.

Еще одним доводом в пользу подобного подхода может служить следующее:
во всем, что носит название метафизики, можно надеяться достигнуть такой
абсолютной научной полноты, на которую нельзя рассчитывать ни в каком другом
виде познаний; стало быть, как в метафизике природы вообще, так и здесь, в
метафизике телесной природы, можно с уверенностью надеяться на полноту.
Причина та, что в метафизике предмет рассматривается так, как он должен
представляться лишь в соответствии со всеобщими законами мышления, в других
же науках - так, как он должен представляться в соответствии с данными
созерцания (и чистого, и эмпирического). Ведь метафизика, поскольку предмет
ее всегда должен быть сравниваем со всеми необходимыми законами мышления,
должна дать определенное число познаний, которое можно исчерпать до конца;
другие же науки, поскольку они

62

дают бесконечное многообразие созерцаний (чистых или эмпирических), а
тем самым и бесконечное многообразие объектов мышления, никогда не достигают