"Иммануил Кант. Собрание сочинений т.4, часть 2" - читать интересную книгу автора

идею. То, что может быть истинно почитаемо лишь в том случае, если уважение
к нему свободное, заставляют приспособляться к таким формам, которым можно
придать вес только посредством законов принуждения. И то, что само собой
подвергается публичной критике каждого человека, должно подчиняться критике,
которая обладает силой, т. е. подчиняться цензуре.

Но так как заповедь повинуйся начальству/ также моральна и соблюдение
ее, как и всех других обязанностей, может быть отнесено к религии, то
сочинению, которое посвящено определенному понятию религии, подобает самому
подавать пример такого повиновения. Но это повиновение может быть доказано
не внимательным отношением лишь к закону какого-то отдельного устроения в
государстве и пренебрежением к законам всех других, а только общим уважением
ко всем. Богослов, которому [поручено) судить о книгах, может быть назначен
для того, чтобы он заботился лишь о спасении

пределы этого закона А это возможно только благодаря тому, что
указанная потребность связана с естественным свойством человека во всех
поступках обязательно мыслить еще кроме закона и цель (и ато его свойство
делает его предметом опыта), и (как все теоретические и притом априорные
синтетические положения) положение это возможно только потому, что оно
заключает в себе априорный принцип познания определяющих оснований
свободного произвола в опыте вообще, поскольку опыт, который показывает
действия моральности в ее целях придаег понятию нравственности как
причинности в мире объективную, хотя только практическую, реальность.- Но
если должно мыслить самое строгое соблюдение морального закона как причину
достижения высшего блага (как цели),- то, так как человеческой способности
недостаточно, для того чтобы привести счастье в мире в полное согласие с
достойностью быть счастливым необходимо признать всемогущее моральное
существо как владыку мира, предусмотрительностью которого ато и совершается,
т. е. мораль неизбежно ведет к религии.

12

душ, или же для того, чтобы заботился также и о спасении наук. В первом
случае судья будет действовать только как духовное лицо, а во втором - также
и как ученый. Последнему как члену публичного заведения (под названием
университета), которому доверены все науки для культуры и для предохранения
их от всякого ущерба, надлежит ограничивать притязания первого тем условием,
чтобы его цензура не производила никаких разрушений в области наук. И если
оба (судьи) - основывающиеся на Библии богословы, то последнему из них как
члену университета на том факультете, которому поручено излагать это
богословие, должна принадлежать верховная цензура. Что касается первой
задачи (спасения душ), то она поручается обоим в равной степени. Но что
касается второй (спасения наук), то на богослова как университетского
ученого должна быть возложена еще и особая функция. Если отступить от этого
правила, то в конце концов можно прийти к тому, что уже когда-то было
(например, во времена Галилея), а именно: основывающийся на Библии богослов,
дабы смирить гордость наук и избавить себя от возни с ними, может отважиться
на вторжение в область астрономии или других наук. например древней истории
земли, и подобно тем народам, которые не обнаруживают в себе ни способности,