"Иммануил Кант. Собрание сочинений т.4, часть 1" - читать интересную книгу автора

иначе говоря, на уважении, которое требует исполнения закона, хотя бы это
делалось неохотно. Моральное состояние, в котором человек всегда должен
находиться, есть ".добродетель, т. е. моральный образ мыслей ОI борьбе"
(411). Это иллюзия, говорит Кант, будто не долг, т. е. уважение к закону,
служит определяющим основанием моральных поступков людей. Хвалить
самоотверженные поступки как благородные можно лишь постольку, поскольку
"имеются следы, дающие возможность предполагать, что они совершены только из
уважения к своему долгу, а не в душевном порыве" (412).

Так как, по Канту, достоинство морального закона в нем самом, т. е. в
безусловном и не зависящем ни от какого эмпирического содержания подчинении
человека велению категорического императива, то никакой поступок,
совершенный только на основе склонности нашей эмпирической природы, не может
быть моральным.

Это учение придает кантовской этике характер аскетический, враждебный
чувственной природе человека. Кант склоняется к мысли, что поступок,
совершаемый согласно велению нравственного долга, но в то же время согласный
с чувственной склонностью, неизбежно должен потерять нечто в своей моральной
ценности. Он прямо утверждает: "Нельзя брать другой (кроме уважения к
закону.- В. А.) субъективный принцип в качестве мотива, иначе поступок
может, правда, быть совершен так, как предписывает закон, однако, поскольку
он хотя и сообразен с долгом, но совершается не из

20

чувства долга, намерение совершить поступок не морально..." (408).

Так как моральный закон ослабляет и даже уничтожает в нас самомнение,
то он, согласно Канту, есть предмет величайшего уважения, а потому - основа
положительного чувства, которое имеет неэмпирическое происхождение и
познается a priori. Следовательно, уважение к нравственному закону есть
такое чувство, которое возникает на интеллектуальной основе.

Кантовское противопоставление долга склонности вызвало энергичные
возражения, в том числе у некоторых мыслителей, которые сами испытали на
себе влияние идей Канта. Общеизвестна эпиграмма, в которой немецкий поэт
Шиллер осмеял это противопоставление: Ближним охотно служу, но-увы!-имею к
ним склонность. Вот и гложет вопрос: вправду ли нравственен я? Нет тут
другого пути: стараясь питать к ним презренье И с отвращеньем в душе, делай,
что требует долг 10.

Однако в этом до крайности абстрактном и формальном ригоризме
кантовской морали была сторона, которая роднит Канта с
буржуазно-революционными идеологами Франции конца XVIII в. Это-близкое к
стоицизму высокое представление о долге. Правда, реальные, практические
задачи по переделке жизни, по замене существующего нравственного и
политического уклада другим, лучшим, соответствующим достоинству человека и
чаяниям личности, Кант подменяет всего лишь мысленными определениями и
постулатами разума. Но зато при рассмотрении конфликта между долгом и