"Иммануил Кант. Собрание сочинений т.3" - читать интересную книгу автора

24

Заключительный вывод трансцендентальной эстетики повторяет
провозглашенное во "Введении" агностическое и субъективистское положение:
существуют абсолютно непознаваемые "вещи в себе" и познаваемые, но
неотделимые от человека, от процесса познания явления.

Неокантианцы, как известно, отвергли кантовскую "вещь в себе" как
несовместимое с трансцендентальным идеализмом признание независимой от
познающего субъекта объективной реальности. Тем самым они по сути дела
отказались от трансцендентальной эстетики Канта, исходный пункт которой
составляет утверждение, что "вещь в себе" воздействует на чувственность. Но
неокантианцы, естественно, не могли отказаться от рассмотрения проблемы
чувственного и рационального и поэтому должны были сохранить учение Канта о
трансцендентальных условиях чувственности, поставив лишь на место "вещи в
себе" априористическое представление о "предельном понятии", границе опыта.
Однако это, конечно, не могло устранить противоречие между
трансцендентальной эстетикой Канта и новейшими данными математики и физики.
Ведь неэвклидовы геометрии и теория относительности опровергают именно то,
что пытались сохранить в трансцендентальной эстетике неокантианцы,-
априористическое истолкование пространства и времени. Не удивительно
поэтому, что неокантианцы вынуждены были избрать совершенно
несоответствующий обстоятельствам способ самозащиты: они стали утверждать,
что учение Канта об априорности пространства и времени предвосхитило те
самые открытия, которые его опровергают. Так, Бруно Баух дошел до
утверждения, что "современная теория относительности в известном смысле, как
это весьма правильно отметил Наторп, есть физическая модификация того
философского основоположения, которое Кант назвал трансцендентальным
идеализмом"8. Это утверждение Б. Баух, так же как и Наторп и Касирер,
"обосновывает" путем субъективно-идеалистиче-

8 Б. Баух, Иммануил Кант и его отношение к естествознанию, М., 1912,
стр. 21.

25

ского истолкования учения Эйнштейна о пространстве и времени. Впрочем,
Б. Баух идет еще дальше. Он превращает Канта, абсолютизировавшего геометрию
Эвклида, чуть ли не в основоположника неэвклидовых геометрий. Ссылаясь на
то, что априористическое истолкование пространства и времени свободно от
узкого эмпиризма, Баух заявляет, что Кант "первый оказался в состоянии
создать идею "высшей геометрии" и не отождествляет геометрию вообще с
геометрией эвклидовской" 9. И это утверждение остается голословным 10.

Неокантианские попытки примирить трансцендентальную эстетику Канта с
современной наукой весьма примечательны: они свидетельствуют о том, что
априористическое обоснование теоретических основ математики и науки вообще
неизбежно опровергается развитием научного знания.