"Григорий Канович. Шелест срубленных деревьев" - читать интересную книгу автора

чуть ли не целых полгода, вполне можно обойтись, а что до покойников, то на
них шиш заработаешь - ведь евреев хоронят не в лаковых ботинках, а босиком.
А одежда, даже саван, требуется каждому. Голым-де на улицу не выйдешь,
нагишом в землю не ляжешь.
- В нашем роду портных еще не было, - сказал Довид.
- В нашем тоже, - подхватила Рыжая Роха. - Кого только не было - и
могильщики, и каменщики, и брадобреи. А портных - ни одного. Был даже один
банщик.
- Кем угодно - только не банщиком, - замахал руками Довид.
Как ни странно, но они быстро, без обычных споров, порой доходивших до
взаимных оскорблений и криков, сошлись на том, что надо бы у самого отрока
спросить, чем он хотел бы заниматься - шилом или иглой!
- Тебя, сынок, пора к какому-нибудь делу пристроить, хватит за
бабочками гоняться и день-деньской в лапту играть, - сказал сапожник Довид.
- В твои годы у меня уже деревянные гвоздочки изо рта торчали, и я,
постукивая молоточком, счастье свое будил.
- Пора, наверно, пора, - без особого восторга согласился мой отец.
- Чем же ты хотел бы заняться? - пришла на помощь мужу Рыжая Роха.
- Ничем, - чистосердечно признался Шломо-Шлеймке-Шлейме.
- Ничем? Такого ремесла у евреев нет, - выпучил глаза сапожник Довид.
- Хотел бы... хотел бы рыбу ловить... - выдохнул мой отец.
- Рыбу ловить?! - ужаснулась Рыжая Роха. - Еврей-рыбак?.. Еврея-рыбака
никогда в глаза не видела. А ты, Довид?
- Перекупщиков рыбы видел, но рыбаков...
- А мне нравится... Весь день под открытым небом... Сидишь в лодке и
удишь, и солнце над твоей головой светит, и птицы в прибрежных кустах
заливаются...
- Да-а-а, - протянул Довид. - Ничего себе мечты! Но рыбу, сынок, можно
ловить не только удочкой или сетью. И шилом можно.
- И иглой, сынок, - вставила Рыжая Роха. - И без всякого вреда для
любой твари.
- Ловить иглой и шилом? - удивился мой отец.
- Сошьешь кому-нибудь обновку или чью-то дырявую подошву залатаешь и,
не замочив штанов, ту же рыбку для субботней трапезы выудишь.
- А чем плохо быть портным? Шая Рабинер как раз ученика ищет - он тебя
с удовольствием возьмет, - гнула свое сапожничиха.
- Рабинер?.. Тот, что еще на скрипке играет?
- Тот самый, - воспрянула Рыжая Роха и покосилась на мужа: как бы
старик неосторожным словом чего-нибудь не испортил. - Подумай, Шлеймке!.. А
рыба... Я буду рыбачить... Обещаю тебе: каждую субботу и свежая уха, и
котлетки из карасиков - пальчики оближешь.
Не знаю, варила ли она на самом деле моему отцу каждую субботу уху и
делала ли из карасиков котлетки, но с заливистым пением птиц в кустах под
открытым небом, с уловом на дне лодки-плоскодонки ему - даже в мечтах -
пришлось распрощаться.
В один прекрасный день сапожник Довид принарядился и, прихватив с собой
четвертинку водки, отвел моего тринадцатилетнего отца к бирюку Шае Рабинеру,
старому холостяку, почти полвека коротавшему с иголкой и самодельной
скрипкой свою одинокую жизнь.
Шая жил напротив костела, в маленькой квартирке, где, кроме него и его