"Юрий Канчуков. Обращения Тихона или Русский экзорсист" - читать интересную книгу автора

жизни в возрасте за тридцать.
Штапик был на завтракамши, с печалью в глазах легкой ─ после вчерашнего с
Тихоном загула ─ и помятой, как водится, но зато и бритой ─ это строго, чтоб до
"зайчиков" в зеркале ─ рожей.
Потом прибыли "отдельские" ─ молодежь с завода числом в пять зеленых душ,
присланная для отработки субботника на "объектах соцкультбыта" (канаву рыть под
трубу к дому новому), пришли еще маляры, столяр, трое плотников, жестянщик,
заглянула, ища кого-то, кладовщица и, наконец, неторопко, бочком вернулся
заметно посвободневший в движении, хотя и хмурый ─ теперь уже по причине
отсутствия башмаков ─ Тихон.
Вернулся он вовремя, потому как тут же над поселком и заводом взвился
сиплый утренний гудок, а от ворот через двор под гудок этот к каптерке
направлялся гражданин ветчинной наружности, трезвый и вечный, в пыжиковой шапке
и рыжем кожаном пальто на меху ─ начальник ЖКО Махров. Уж полгода, как каждое
утро (за вычетом, понятно, выходных и отпуска), неуклонно и неотвратимо Махров
являлся с гудком вместе на подотчетный ему хоздвор, упрямо подымая рабочую
дисциплину личным примером, а также ─ приказами, в каких нещадно срезал всем
запоздавшим премию, если такая им где выпадала. Между тем дисциплина хоздвора,
чуть скакнув было в первый месяц, в дальнейшем оставалась неизменной и отметки
100%, достигнутой давно во всех графиках и отчетах, в жизни достигать не желая.
И то сказать: не одной премией, будь она хоть каждый месяц три раза, люди
живут... Hо выхода у Махрова не было, и ходить он продолжал: для отчетности и
порядка.
Тем временем Тихон, в каптерку вернувшись и башмаки свои в рукомойке
обретя, первым делом нашел глазами Штапика. Махров же тем часом, с народом
слабым кивком шапки своей и таким же ─ в пол ─ "Здрасс..." пообщавшийся, скрылся
в прорабке. И полез Тихон сквозь народ, сомкнувшийся как вода сразу за Махровым,
в дальний от рукомойки угол, к Штапику.
Пожимая руку Штапову ущербную и вялую, Тихон сказал вполголоса:
─ Ты это... Hе сбегай сразу. Поговорить надо.
Hа что Штапик отреагировал, как всегда, конкретно и весело:
─ А чего зря говорить? Ты рубль давай.
─ Рубль? ─ рубля у Тихона не было. ─ Да найду рубль, погодь... Рубль не
вопрос...
─ Чего "не вопрос"? Опять, что ли, Верка вычистила? Hу ты даешь! Да я б
ее...
─ Ты мою Верку не тронь. Свою заведи ─ и давай. А мою ─ не надо. Понял?..
Ладно, пошли отсюда.
Штапик, бывший Тихона лет на десять моложе, знал того как свои четыре
пальца (пятый ─ мизинец на правой ─ срезало циркуляркой еще в "ремеслухе").
Хмурый тон раннего Тихона был ему знаком и понятен, потому они, без лишних слов
на улицу выйдя, вместе зашли за угол и прошли к вытяжке, где опилки.
─ Поговорить надо, ─ повторил Тихон, усаживаясь под колоколом вытяжки прямо
на опилки, с ночи волглые.
Он сделал паузу, додумывая, и начал хитро:
─ Свояк тут вчера приезжал... Худо с ним.
Он хотел зайти осторожно, издали на чужом подъехав, что, мол, свояк с
чертом встренулся, ну и... Да Штапик не таков был. Долгое, если не свое, Штапик
не выносил. Так и теперь, укрощая сходу фантазию Тихонову трудную, как бабу
норовистую, он сунул напрямую: