"Юрий Канчуков. Обращения Тихона или Русский экзорсист" - читать интересную книгу автора

─ Денег, что ли занять?
Тихон посмотрел на него странно, чуть не с удивлением, чем подтвердил
Штапикову догадку.
─ И много надо?
Физиономия Штапа от прищура на правый враз стала кислой. Он оценивал
ситуацию: давать или нет...
О, Штапик ─ не Тихон. Штапик ─ он Штапик и есть: то, чем стекла в рамах
крепят и от чего, если без замазки, всего и пользы, что треск, дребезг один,
чуть ветер снаружи.
Вот загорись у Тихона дом, Штапик сначала свой побежит проверить: не горит
ли? А бежать далеко, на другой конец города, хорошо бежать ─ шоссе новое,
ветерок в лицо свежий, ─ чего спешить?.. А уж потом, как назад обернется, если
что еще от чужого осталось, над тем Штапик думать будет: стоит ли в огонь чужой
лезть-то? Догорает же... А там как раз всё и сгорит, и хрен с ним со всем, лишь
бы сам Тихон живой был. Вот за самого Тихона ─ мог бы, потому как любит он его,
Тихона. Ведь Тихон ─ что? Тихон, как выпьет, ─ ухо сплошное, слушатель ─ лучше
не надо. Hу Штапик и начинает про то, про сё, про сбоку бантик... Легкий он на
язык, Штапик. Хотя тогда, у ресторана этого, "Дружба"... (И назовут же ресторан,
как вперед глядя...) Поставил Штап Тихона ─ а поздно уже было, темень ─ у
березки там, что ли, перед входом самым, а сам и пошел. В ресторан тот, за
добавкой. Тихону и добавка та была б уже лишней, без толку. Он там не то
что машины ─ себя не видал... Да про ту машину и Штапик потом говорил, клялся:
не было, мол, вроде, машины никакой, чисто было!.. А машина-то и была,
оказалось. Темно-синяя, такая, что во тьме и трезвый не заметит. Hу и забрали
Тихона, протрезвлять, пока Штап в ресторане речи со швейцаром разводил.
Только сейчас Тихон не про то думал.
То он и так знал, чего про него думать?..
Другое соображал: понял он вдруг, что ведь рассказать-то ему про ночное
свое и некому. Сдуру он это, к Штапу сунулся...
Да и как рассказывать? Что он, Тихон, черта видал? Черт, значит, из шкафика
вылез, и ему, Тихону, для поправки стакан налил? А дальше?.. Про то, что дальше
было, ему и вообще молчать и молчать, язык зубами держа. И так смех один выйдет,
чуть рот открой, смехом и кончится. И ходи потом, как в репьях, в смехе этом...
Прикинул это Тихон себе и сказал Штапику просто:
─ Да хрен с ним. Ладно. Курить у тебя есть?
И Штапик, успокоенный, сразу за пачкой в карман полез. Тихон ─ тоже, за
спичками... И похолодел:
БУМАЖКА!
Эх, а была ведь у него бумажка! Документ целый, только что без печати,
какой ни сочинить, ни подделать... С бумажкой той ему кто хочешь поверил бы... А
теперь ─ всё. Спользовал он ее, стратил, в бане перед гудком сидючи. Ушла
бумажка вниз, вместе с водой чистой...
И махнул Тихон рукой. Внутри себя махнул на всё, что с ним ночью было.
Махнул так, как машут, когда слова все, до самого последнего словца куцего,
вышли, и остается только одно ─ жест, мах в порожнем, озаренном вдруг
пронзительным светом собственной глупости пространстве.
Штапик уже и спичку держал ─ Тихон мимо прошел, чуть плечом не задев.
В столярку пошел, рубль искать.