"Владимир Каминер. Russendisko (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

через полгода, будем лечить дальше".
Действие укола оказалось и вправду продолжительным. Фабрис потерял
интерес к жизни, спал как дитя, а все остальное время смотрел по телевизору
футбол. Он перестал ходить в магазин, перестал мыться, перестал звонить во
Францию отцу, хотя раньше разговаривал с ним, как минимум, раз в две недели.
Мы очень за него переживали, но помочь ничем не могли. В конце концов
приехал папа в громадном "Ситроене" и увез Фабриса домой. Во Франции его
поместили в специальную больницу, и там, в условиях стационара, французским
врачам удалось наконец обезвредить немецкий укол. Фабрис поправился и теперь
работает вместе с отцом - на почте.

Перевод Н. Клименюка


Будни шедевра

Осенью на вернисаже в Берлинской школе искусств я познакомился с
русским скульптором. Тридцатипятилетний Сергей N. был мужчина солидный,
уравновешенный и. Мы оба радовались знакомству - всегда приятно встретить на
чужбине земляка, особенно если он художник. Когда Сергей разъяснял мне смысл
своего произведения, глаза его сияли от счастья. Он рассказал, что уже давно
работает только с бетоном, легкие материалы он презирает. Его работа
называлась "Сердце матери" и представляла собой раковину средних размеров,
от центра которой во все стороны расходились лучи. Я сразу понял, что
человек он талантливый. Казалось, что сердце матери вопрошает все
человечество: за что? Бетонное сердце, боль материи, страсть камня...
За чаем мы беседовали об искусстве. Я расспрашивал Сергея, в чем суть
его произведения. Он только качал головой: "За чаем такого не объяснишь, для
этого нужна водка". Прошло время, и я забыл про таинственную раковину.
Наступила зима, выпал первый снег. Мне позвонил Сергей и сообщил, что
представил свою раковину на конкурс проектов памятника жертвам Холокоста. По
его замыслу, раковина являла собой застывший в бетоне крик, символизирующий
мировую скорбь и боль рода человеческого. Мысль мне понравилась, хотя и
требовала обсуждения. Мы встретились за чаем и постепенно перешли на водку.
Через несколько недель Сергей пожаловался, что его произведение
отвергли - на том основании, что раковина-де маловата для центрального
памятника жертвам Холокоста. Однако он не терял надежды найти своему
творению подобающее место. После этого я еще некоторое время размышлял о
современном искусстве, особенно за чаем, а потом снова забыл об этой
истории.
Пришла весна, на улице потеплело. Сергея пригласили в Прагу. Там его
раковине предстояло стать памятником женщинам, изнасилованным советскими
солдатами во время событий 1968 года. Сергей хотел узнать, как лучше
доставить раковину в Прагу - на грузовике или поездом. Мы встретились,
побеседовали за чаем об искусстве и даже договорились поехать в Прагу
вместе. Ничего не вышло. Две недели спустя чехи сообщили, что отказываются
от идеи по финансовым соображениям. Дома я еще некоторое время листал
художественные журналы, пока снова не погрузился в быт.
Настало лето. Деревья покрылись листвой, газоны - травкой. Сергей
попросил помочь ему отвезти раковину в Гамбург. Там как раз проходила