"Владимир Каминер. Russendisko (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

Соседство оказывало на учащихся школ самое благотворное воспитательное
воздействие и существенно облегчало охинским педагогам нелегкую работу по
обузданию молодежи. Одно едва заметное движение рукой, один
многозначительный взгляд в окно недвусмысленно указывали подрастающему
поколению на пагубные последствия невыполненных домашних заданий.
Когда на острове бушевала пурга или температура падала ниже 35
градусов, уроки отменяли. Радости детей не было предела. Все сидели дома и
ждали, когда же наступят осенние каникулы. На Сахалине, если кто не знает,
только два времени года - долгая зима и осень, которая наступает в конце
июля, после того как растает последний снег. Осенью на Сахалин приходили
корабли и привозили разные вкусности, например сушеные арбузные корки. Потом
их раздавали детям в детских садиках, чтобы тем было что погрызть. Из Китая
привозили вяленые бананы и замороженные сливы. Песчаные бури тоже приходили
из Китая, но своим ходом. Из Японии везли японские джинсы Big John. Они были
малы, но сахалинцы все равно выстраивались за ними в длинные очереди. А
потом возмущались, почему это у японцев такие короткие ноги и такая толстая
задница. В каждой семье имелась швейная машинка, и все сахалинские биг-джоны
перешивались потом на местный манер.
Развлечений на острове было немного. Зиму моя жена и прочие дети
проводили в единственном кинотеатре острова, который назывался "Нефтяник".
Смотрели русские и немецкие фильмы с названиями наподобие "Трое в снегу",
"Затерянные во льдах" или "Дружба в открытом море". Дети были единственным
коренным населением острова. Если, конечно, не считать нивхов - аборигенов,
постепенно вымиравших в резервации на юге Сахалина. Родители коренного
населения были геологи или бурильщики и происходили из всех пятнадцати
республик необъятной Советской страны. Летом дети ходили купаться. В городе
имелось аж два озера, Комсомольское и Пионерское. Пионерское было мелкое,
убогое и грязное. Комсомольское - глубокое и чистое. Даже слишком глубокое.
Поэтому детей иногда не досчитывались. Было еще одно озеро, Медвежье,
километрах в двух от города, радом с мысом Погибь. Но туда предпочитали не
соваться - боялись енотов-мутантов, которые под воздействием ужасных
китайских песчаных бурь стали водоплавающими и завоевали прочную репутацию
сахалинского крокодила. Кроме енотов имелась и другая живность: бурые
медведи, лисы и зайцы, которые обитали в поле за больницей. А волков больше
не было. Последний сахалинский волк погиб в 1905 году на мысе Погибь. Ему
поставили бетонный памятник, который во время одной из бурь перевернулся и
рухнул в воду. Между прочим, мыс Погибь назывался так вовсе не из-за волков.
Просто здесь кончался земной путь беглых каторжников, которые пытались
перебраться на Большую землю. Если они не проваливались под лед, то их
отстреливали солдаты.
Взрослым, которые жили на Сахалине, платили надбавку за Крайний Север.
Таким образом их зарплата практически удваивалась. А еще они имели право
раньше уйти на пенсию. А вот сахалинским детям не платили ничего. Первый раз
в жизни Ольга увидела воробья, когда ей было двенадцать лет. Случилось это в
аэропорту в Хабаровске. "Смотри, мама, какие соловьи", - закричала она.
"Э-э-э, каторжанка! Это во-ро-бьи, во-ро-бьи, а вовсе никакие не соловьи", -
разбушевался какой-то мужик, который, судя по его внешности, только что
освободился из мест лишения свободы и теперь дожидался самолета в южном
направлении. Он все время смеялся, курил и матерился: "Такие-то воробьи,
такие-то дети, такая-то страна, такая-то тайга!"