"Кунио Каминаси. Допрос безутешной вдовы " - читать интересную книгу автора

можем предъявить?
- Ничего... - опустошенно констатировала Мураками. - То, что его нет
нигде, безусловно еще не доказывает, что она его убила, вывезла из Ниигаты и
скинула в море.
- Не доказывает, Мураками-сан, - согласился я. - И вообще нечего нам
пока так привязываться к версии убийства. Я чувствую, что она весьма
непродуктивная.
- Я за ней, Минамото-сан, год хожу! Понимаете? Год! И я знаю, на что
она способна!
- Да откуда вы знаете, на что она может быть способна? - Я попытался
урезонить начавшую было расходиться не на шутку капитаншу. - Все, что у вас
есть, как я понимаю, в чистом виде "бытовуха", из которой серьезного дела не
сошьешь.
- Надо сшить! - Аюми рубанула перед собой воздух ребром маленькой,
детской ладошки, которую меня неудержно потянуло по-дружески пожать.


Глава 4

Мы расстались с решительной и беспощадной Мураками возле
регистрационной стойки "Гранд-отеля", предварительно наведя справки у
приклеившегося к потертому плюшевому креслу в гостиничном лобби и пугливо
прятавшегося за замусоленной газетой невзрачного сержанта из нашей "наружки"
об Ирине Катаяме, которая, как оказалось, прибыла незадолго до нас и
заселилась в номер 816. Бойкая Аюми получила у администратора ключ от номера
812 с брелком в виде гигантской, размером с ее кулачок, деревянной груши,
демонстративно не пожелавшей влезать в карман разухабистых темно-коричневых
штанов - видимо, единственного вида верхней одежды, способного надежно
прикрывать ее короткие и корявые нижние конечности. Я же не стал делать
никаких попыток сопроводить самостоятельную даму из Ниигаты до номера, так
как, во-вторых, баульчик ее особой тяжестью не отличался, а во-первых,
исходящие от капитанши агрессивные феминистические флюиды подсказывали мне,
что в моей физической помощи, как и в любой другой, она не нуждается. Она
сказала, что через сорок минут подойдет в управление, чтобы "поздравить"
своих младших университетских товарищей с "пахучей годовщиной", я же,
оставив "краун" на гостиничной стоянке, потопал прямиком на работу,
поскольку идти было всего два квартала.
Было уже почти семь, но управление все еще копошилось и шевелилось
огромным муравейником. Я иногда, когда мозги мои не загружены иной, более
интеллектуальной работой, задумываюсь (мой друг Ганин не преминул бы
выразиться поизящнее: "Иногда я часто думаю..."), что было бы, если бы вся
эта возня за столами и беготня по этажам на пару часов замерла, если,
скажем, в семь часов понедельничного вечера здесь никого бы уже не было,
как, например, в окружающих здание управления компаниях, фирмах и
учреждениях. Земля перестала бы крутиться или нет - если не вокруг
монументального Солнца, то по крайней мере вокруг своей осиной оси? Тот же
Ганин в случае таких вот моих виртуальных изысканий, которыми я имею
глупость с ним время от времени делиться, всегда вспоминает-напевает
дурацкую советскую песенку, где лирический герой - самоуверенный эгоцентрист
и самовлюбленный пижон без страха и упрека - заливается: "А без меня, а без