"Кунио Каминаси. Допрос безутешной вдовы " - читать интересную книгу автора

меня река бы току не давала" и что-то в таком же оптимистическом духе,
включая наглый рефрен, что все вообще бы здесь рухнуло, "когда бы не было
меня", то бишь его, золотого-бриллиантового. Ганину особенно нравятся в этой
картине слова о том, что "без меня", то есть без него, "здесь ничего бы не
стояло". Но при этом записной скабрезник Ганин уверяет, что вообще-то как
раз эти слова "здесь ничего бы не стояло, когда бы не было меня" должна петь
женщина, а не мужчина, потому как если их, как и всю эту песнь песней, поет
мужик, то это не про него, Ганина - гетеросексуала по природе и мачо по
натуре, и он разделять авторскую позицию в данном вопросе не намерен ни под
каким идейно-эстетическим соусом.
Ну да бог с ними - и с рекой, то дающей, то не дающей (ток, я имею в
виду), и с физиологом Ганиным, вопрошающим: "Кто он такой, этот Ток?" У меня
же всегда на душе становится как-то неуютно и прохладно, стоит мне
представить наши комнаты, коридоры и лифты пустыми и спокойными. Если все
это шуршание и шелестение прекратится, то, я уверен, если небо и не рухнет
на землю, то трава уж точно расти не будет и, следовательно, коню не на чем
будет валяться. Нам, на Хоккайдо, конечно, полегче сейчас, чем токийским или
осакским ребятам, крутящимся безумными белками в ненавистных колесах за ту
же зарплату. Хотя остров у нас огромный - все-таки второй после Хонсю,
народишку здесь проживает всего пять миллионов, и это из почти ста тридцати
всего японского населения. Более того, чуть меньше половины хоккайдцев
кучкуются в Саппоро и налипших на него где-то доброкачественными, где-то
злокачественными опухолями пригородах, как вон та же сегодняшняя сонная
Энива, соединяющая Саппоро с Читосэ, но сама по себе никакой ценности не
представляющая.
Когда десять лет назад лопнул-хлопнул мыльный пузырь нашей хваленой
экономики, экологически и демографически везучие хоккайдцы сильно пострадали
финансово. Остров еще с 1860-х, когда сюда с юга прибыли первые
колонизационные отряды, был для остальной Японии страшно тяжелой бюджетной
обузой. Но до начала 1990-х деньги из Токио исправно вбухивались в так
называемое "освоение" Хоккайдо огромные. Можно сказать, что весь
трудолюбивый Хонсю пыхтел-потел над изготовлением лучших в мире машин,
станков и телевизоров только для того, чтобы любимый Хоккайдо спал спокойно,
и видел сны, и зеленел по весне, и золотел по осени.
А теперь весь этот парадиз закончился: уже который год Токио скуп на
дотации; что ни день, то разоряется десяток-другой хоккайдских компаний,
живших до этого исключительно на донорские подачки с Хонсю; народ беднеет на
глазах, и многим становится страшновато за свое будущее - как в
криминальном, так и в финансовом плане. В криминальном - преступность растет
как снежный ком, катящийся под воздействием неумолимой Ньютоновой силы по
склону нашей главной хоккайдской достопримечательности - спящего вулкана
Севасиндзан, близнеца Фудзиямы. Когда нашим согражданам не надо было
беспокоиться о завтрашнем дне, все чинно улыбались, кланялись и бросали
окурки в урны. Теперь же не до точности попадания окурками в эти самые урны,
которых вдобавок почему-то стало намного меньше. Теперь народец, которому
по-прежнему хочется не просто кушать, но кушать сытно и вкусно, и которому
глубоко безразлично, чего такого "мыльного" лопнуло в нашей экономике,
ворует все подряд. Кражи и вооруженные налеты на дежурные магазинчики и
банковские автоматы участились до такой степени, что начальству пришлось
создавать круглосуточный штаб по контролю над ростом уличного бандитизма.